Колдовской мир. I-II (Часть 1)

Добытые сведения Саймон отправлял с гонцами в Эсткарп, получая от колдуний, в свою очередь, новости с Севера. Единственное, в чем Саймон был уверен — пока его отряд пополняют воины древней расы, он может не бояться проникновения чужаков, поскольку эти люди сразу почувствовали бы присутствие одержимых.

В горах обнаружили еще трех поддельных соколов. Но пока их ловили, все они разбились, и Саймону принесли только жалкие обломки. Кто и зачем сделал их? Это так и оставалось загадкой.

Ингвальд, офицер из карстенских беженцев, стоял рядом с Саймоном и смотрел в долину на уничтоженную деревню.

— Основные наши силы, с трофеями, уже отошли в горы, командир. На этот раз мы кое-что прихватили с собой. После пожара они не смогут определить, что попало в наши руки. Там взяли четыре ящика игл и порядочно провизии.

— Многовато для небольшого отряда, — Саймон нахмурился. Его мысли вернулись к текущим делам. — Похоже, герцог собирается где-то здесь базировать свои войска, а это может означать подготовку массированного наступления.

— Не понимаю, — задумчиво сказал Ингвальд. — С чего все это вдруг началось? Конечно, мы не особенно любим — да и не за что! — людей с побережья. Явившись из-за моря, они оттеснили нас в глубь страны. Но ведь десять поколений мы жили с ними мирно, не вмешиваясь в дела друг друга. Древняя раса никогда не помышляла о войне и не давала повода для столь внезапного нападения. Но чем дальше, тем более становится ясно, что все это давно и тщательно продумано.

— И не обязательно герцогом! — Саймон тронул коня. Адъютант ехал по тропе бок о бок с ним. — Мне нужен пленник, Ингвальд! Один из тех извергов, что развлекались в деревне у развилки дорог.

Темные глаза воина сверкнули.

— Если мы схватим такого, командир, его немедленно приведут к тебе.

— Живого и способного говорить! — предупредил Саймон.

— Живого и способного говорить! — повторил приказ Ингвальд. — Мы тоже считаем, что такой пленник многое бы мог прояснить. Но мы ведь ни разу не видели убийц! Только следы их работы! И думаю я, что зверствуют они намеренно, пытаясь запугать нас.

— Тут много неясного, — начал Саймон размышлять вслух. — Похоже, некто считает, что жестокостью нас можно запугать. Однако, тогда этот некто не понимает, что этим он лишь усиливает сопротивление. А может… — Саймон помолчал. — Может, он делает это намеренно, чтобы направить нашу ярость на герцога и на Карстен вообще, втянуть Эсткарп в войну на юге, а затем ударить совсем в другом месте.

— А может быть, то и другое одновременно, — добавил Ингвальд. — Я знаю, командир, что ты ищешь чужаков в карстенском войске. Слышал и о событиях под Сулькаром, и о людях, проданных на Горм. Среди нас таких точно нет, мы бы их сразу распознали, как с самого начала поняли, что ты не из нашего мира.

Саймон удивленно обернулся и встретил спокойную улыбку Ингвальда.

— Да-да, человек из другого мира! Конечно, до нас дошли слухи о тебе, но уже после того, как мы сами поняли, что ты пришелец. Странно, ты из другого мира, и все-таки не чужой нам. Кольдер, к примеру, не смог бы жить и воевать вместе с нами. Да и к сокольничьим он ни за что бы не проник — его бы сразу распознали соколы.

— Как это? — заинтересовался Саймон.

— Птицы и звери легко отличают чужаков, даже лучше колдуний. Так что люди, подобные тем, с Горма, сразу будут ими обнаружены. Ученые птицы Соколиного Гнезда обеспечивают безопасность горной страны.

Как бы то ни было, еще до заката Саймону пришлось убедиться в том, что эта хваленая безопасность не более надежна, чем уязвимое тело птицы.

На стоянке воины разбирали трофеи. Саймон откладывал в сторону то, что собирался отправить в Соколиное Гнездо, когда услышал оклик часового и ответ приближающегося сокольничьего. Обрадованный возможностью переслать горцам их долю трофеев и тем самым разгрузить своих людей, Саймон двинулся ему навстречу.

Однако, всадник почему-то, вопреки обычаю, не поднял забрало, как это было принято делать при встрече с союзниками. Впрочем, не только это заставило Саймона остановиться — его воины неожиданно насторожились и, оставив свои дела, двинулись к верховому, заходя ему в тыл. Как это уже бывало не раз, Саймона охватило чувство надвигающейся опасности.

Ни секунды больше не раздумывая, он молча бросился на всадника и схватил его за пояс, с удивлением отметив, что сокол даже не шелохнулся при нападении на своего хозяина. Саймон действовал столь стремительно, что всадник не успел достать оружие, но затем, будто опомнившись, он всем телом навалился на Саймона и повалил его на землю. Руки в железных перчатках неумолимо потянулись к горлу Трегарта.

Его отчаянное сопротивление было подобно борьбе со стальной машиной — уже через мгновение Саймон понял, что пытается совершить невозможное. То, что было скрыто под доспехами сокольничьего, немыслимо одолеть в одиночку и голыми руками. К счастью, Саймон был не один: крепкие руки воинов стащили с него противника и, несмотря на то, что он яростно отбивался, прижали его к земле. Потирая исцарапанное горло, Саймон привстал на колени.