Колдовской мир: Волшебный пояс. Проклятие Зарстора. Тайны Колдовского мира

– Он услышит правду. Что за принесенное тобой дитя предстоит побороться и что ты ушла в бой, а куда, мы не знаем. Как он примет это известие, я не могу предсказать. Это уж ему решать. Я не могу благословить твоих поисков, но если служительница моей веры может желать добра другой, я желаю тебе добра, госпожа Герта. Ты отважна, воля твоя – как стальной клинок, может быть потертый от сражений с миром, но еще светлый и острый.

Лорд Тристан оставил тебе коня – я советую тебе взять его, что бы ни говорила твоя гордость. И еще мы дадим тебе вьючного пони – их много привели сюда беженцы, и хозяева иных не выжили, а их родные не пришли забрать свое добро. Припасы и снаряжение на дорогу выбери сама в наших кладовых.

И… – Аббатиса снова помедлила. – Я напутствовала тебя добрыми пожеланиями. Добавить к ним святые реликвии я не могу – там, куда ты направляешься, они будут больше помехой, чем подмогой. И я не спрашиваю, в какую сторону ты отправишься, только посоветую не ехать большой дорогой, потому что в стране неурядицы и на беззащитного путника найдется много разбойников.

– Госпожа аббатиса, о таких щедрых дарах я не смела и мечтать. – Герта встала. – И может быть, самый великий дар – что ты не сказала: «Не ходи, все бесполезно!»

Легчайшая тень улыбки тронула губы аббатисы.

– А скажи я так, начни заламывать руки, прибегни я к власти, которой у меня нет, потому что ты не принадлежишь к моим дочерям, разве ты бы послушала? Нет, я верю: ты все обдумала и твердо решила, что таков твой долг. Да будет так. Все мы выбираем свою дорогу, и, бывает, куда менее обдуманно.

Герта застыла, выпрямив плечи. Эта женщина, сложись обстоятельства по-другому, могла бы стать ей другом. На краткий миг ей подумалось, каково быть «дочерью» в этой обители мира. Но мысль мелькнула и исчезла. Она повторила старинное прощание уходящей в путь гостьи:

– За пищу и приют под этой крышей я приношу благодарность и благословение. Да будет судьба добра к этому дому, из которого я пускаюсь в путь.

Аббатиса чуть склонила голову:

– Ступай с миром, госпожа Герта. И чего ищешь – найди.

И она, хоть и отказалась на словах дать девушке благословение Пламени, подняла все же руку, начертила в воздухе какой-то знак.

Затем Герта с Эльфанорой покинули мирную обитель. Аббатиса и в самом деле не поскупилась. Лошадь, на которой ехала теперь Герта, одетая в широкие, как юбка, охотничьи штаны из оставленных беженцами припасов, была той самой, на которой ее привез сюда Тристан. Она не отличалась красотой, была невелика ростом – наверняка сказывалась кровь диких горных скакунов. Но путешественники для трудных дорог охотно выбирали именно таких.

За ней в поводу шел низкорослый конек с набитыми переметными сумками. На поясе Герты висел меч-кинжал, найденный в оружейной кладовой. Еще она прицепила к седлу короткое копье для охоты на вепря с острым как игла наконечником. Эльфанор устроилась в плетеной колыбельке за спиной у матери, которой, чтобы управляться с животными, нужны были обе руки.

Они выехали ранним утром, пока проезжая дорога еще пустовала, чтобы позже, по совету аббатисы, свернуть с нее в холмы. В этих краях и впрямь хватало не признававших ничьей руки грабителей и разбойников. Многие лорды погибли на войне, оставив свои владения беззащитными. Может быть, такие, как Тристан, со временем и наведут порядок в этой смуте. Герта подумала об этом и выбросила мысль из головы. Встать с ним рядом, быть может, поддержать в трудную минуту… Мрачная действительность быстро развеяла эти смутные мечты.

Вскоре после того, как взошло солнце, она свернула с дороги на поперечную тропинку между камнями, похожими на случайный след оползня, но на деле, как подсказали ей подробные расспросы в аббатстве, служившими преградой или полузакрытыми воротами при начале иной, куда более древней дороги.

На самом деле Древние, владевшие когда-то Долинами, предпочитали двигаться по гребням холмов, а не прокладывать извилистые, но не столь трудные пути по лощинам. Одна такая дорога несколько месяцев назад привела Герту к святилищу Гунноры, а позже – к Жабам. Сейчас она задумала вернуться к тому святилищу. Одна только Гуннора могла подсказать ей путь. Великая любила детей, благоприятствовала тем, кто их носит и, как известно, никогда не отказывала в мольбе за ребенка. Поможет ли она про́клятому младенцу?.. Нет, твердо сказала себе Герта, грех на ней одной, не на дочери. Плату должно взимать только с должника. Она готова была принять на себя чешуйчатую кожу, выпученные глаза – все, что пятнало теперь Эльфанор. И надеялась, что Гуннора пошлет ей сон, который подскажет, как этого добиться.

Герта ехала медленным шагом, изредка останавливаясь, чтобы слезть с мягкого седла и позаботиться об Эльфанор. Девочка не плакала. Такая молчаливость была одной из ее странностей. Еще Герта замечала, с каким недетским и нечеловеческим пониманием смотрят на мир ее круглые глаза. Не подобает такому малому дитяти взирать на все, что его окружает, таким оценивающим взглядом.