Колдовской мир: Волшебный пояс. Проклятие Зарстора. Тайны Колдовского мира

Да, я слышал. Всадники-оборотни попали в число изгнанных из Арвона после битвы Великих Владык. Их обрекли на дальние бесприютные странствия, пока звезды не займут предуказанные места. Тогда они вправе будут просить о возвращении.

Они ушли на юг, в Долины. Позже – но задолго до моего рождения – люди там завязали войну с людьми, и Всадники заключили союз с жителями Долин, заселившими покинутые нами места. Они вместе прогнали из Высшего Холлака захватчиков, оттеснили их за море или перебили.

За свою службу Всадники назначили цену: после войны и победы владетели Долин обязались дать им невест из своего рода.

И вот в год Единорога к границам пустых земель прибыли тринадцать девушек. Они выбрали себе мужей из числа Всадников, с ними вошли в Арвон и поселились в Серых Башнях. Но я никогда не слышал, что среди них была колдунья.

– Они не знали, что в моей матери течет кровь колдуний. Ее малышкой нашли в море, на корабле захватчиков, и один из владетелей Долин удочерил ее. Но в ней был скрытый Дар. Это встревожило Всадников – они боялись жить бок о бок с обладательницей Силы.

Они пытались изгнать ее в Иной мир, но мать с отцом победили, сумели отвоевать свои тела. Однако отец после того не захотел остаться в Серых Башнях, потому что Всадники от страха решились на дурное дело. Тогда они с матерью нашли Рит – или, вернее, им рассказали о Рите. И Звездная башня стала им убежищем. В Рите мы переплетали Зеленую магию с Коричневой, возводя из них стену против наползающей Тени.

Но Арвон снова в смятении. Поговаривают, что Ворота могут открыться и впустить изгнанников. Не все они, подобно Всадникам, готовы жить в мире. Недавно Всадники сами послали гонцов к моему отцу, предупреждая, что близок день, когда их призовут на защиту страны. Он пока отвечал им уклончиво. Думаю, узы крови тянут его в одну сторону, а старая обида – в другую. Покуда не разрешится эта внутренняя борьба, он не ответит ни да ни нет. Но мы – я и мать – надеемся, что Рит держит его крепче памяти о прошлом, ведь в этой памяти много несчастий. А Рит, как показывает наше предвидение, очень важен для Арвона. Он давно был покинут, но теперь ожил, и в нем растет Сила жизни!

Слушая ее рассказ, я как бы видел в полной темноте стены Звездной башни, обонял аромат цветов ее сада. И мне до боли хотелось вернуться туда.

– Да, – сказала она, и я почувствовал, что ей понятна моя тоска. – Рит обнимает человека, как теплая ладонь. Но эта ладонь существует лишь нашими трудами.

Мысли мои вернулись к тому, чем я был занят сейчас, и мне стало дурно. Я пытался удержать свое тело на месте, восстал против принуждения. Играть в грязные игры Урсиллы, втянув в них Лунную колдунью… Нет, это не для меня!

Я рычал и плевался. Ноги не слушались Кетана – пардус принадлежал Урсилле! И снова на мою голову легла ладонь Лунной девы. Я не знал, что сделать для нее, а она пыталась поддержать меня! Но разве она понимает, куда я ее веду и что ее там ждет?

– Кетан, – торжественно, как песнопение, прозвучали ее слова. – Меня зовут Айлинн, мою мать – Гиллан, а отца – Херрел.

Мне понадобилось целое мгновение, чтобы понять, что́ она сделала. Назвав себя и двоих из башни, она установила между нами родственные узы. Ведь во всем, что касается Силы, имя – внутреннее ядро человека. Нет большего доверия, чем доверить другому свое имя.

– Нельзя! – вскинулся я.

– Да, но я это сделала.

В ее ответе мне послышался смех. Не наводящий страх торжествующий смешок Урсиллы, а радостный смех, какой слышишь среди друзей в счастливую минуту. Этот звук согрел меня, как не грел никакой огонь. В замке многие звали меня родичем, но никого я не мог бы назвать в ответ другом. А эти, из Звездной башни, стали мне товарищами по Чаше и собратьями по щиту.

– Как долог путь! – заметила Айлинн, словно застеснялась и решила перевести разговор на более легкие материи.

– Я не знаю, далеко ли еще, – ответил я.

Пока она рассказывала о себе, я не замечал сокрушающей Тьмы. А теперь она опустилась на нас, грозя раздавить тяжелыми складками. Я пожалел, что не считал подъемов, когда шел к выходу, – теперь знал бы, долго ли предстоит спускаться. Но тогда мной владела одна мысль – достичь назначенной Урсиллой цели.

Вниз, вниз. Юбка и кулон моей спутницы светились по-прежнему, но, кроме нее самой, почти ничего не освещали. И все же любой свет здесь нес толику утешения для тех, кто вырос на поверхности мира, а не в его глубинах.

Наконец мы добрались до ровного пола. Я свернул влево, к середине пещеры, полагая, что круг изваяний должен располагаться в центре. В той стороне, очень далеко, горела искорка.

Натянулся поводок, тащивший меня назад. Угадав, что Урсилла почувствовала наше приближение, я предупредил спутницу.

– Как же ей не знать, – хладнокровно ответила Айлинн. – Она уже идет нам навстречу. А вот чего она не знает, Кетан, – это что Гиллан с Херрелом уже взломали стену наверху и идут за нами.

– Откуда она могла это узнать?

И снова я угадал в ней легкий смех.

– Кетан, во всем, что касается Силы, мы едины душой и мыслями. Любая часть знает о близости целого.