Колдовской снег

Мне немного полегчало, но какое-то смутное ощущение подсказывало – это еще не все новости.

Я тряхнула головой, выгоняя домыслы и сомнения. Кирилл. Меня ждет Кирилл. И позволять какому-то психу с цветами мешать его найти в мои планы не входило.

Развернувшись спиной к слугам, я быстро развернула сверток и натянула джинсы. Опыт переодевания в общих раздевалках остался у меня еще со студенческих времен, когда приходилось натягивать одежду, пока то же самое рядом делали парни. Но они как-то не стеснялись сверкать трусами, а мы, девочки, демонстрировать прелести не спешили, что парней очень расстраивало.

Поэтому надеть кофту и выбраться из платья умудрилась, даже не сверкнув голой спиной, при этом с ужасом обнаружила, что лифчика на мне тоже не оказалось. К счастью, слуги принесли и его.

Быстро справившись с переодеванием, я швырнула ненавистное платье на кушетку, обулась и сунула подмышку пальто.

– А где сумка? – спросила я. – У меня была сумка.

Второй слуга с готовностью мне ее протянул. Хотела проверить содержимое, но какое-то внутреннее чутье подсказало, что этим заниматься не время, надо торопиться.

– А почему вы мне помогаете? – спросила я, вдруг осознав, что ничего о них не знаю.

Первый слуга печально вздохнул и произнес просто:

– У вас есть шанс спастись.

– А у вас что, нет? – не поняла я.

Они оба покачали головами, второй продолжил:

– Мы слишком давно принадлежим цветнику господина Рембо, он ни за что не отпустит нас, да и мы не представляем, как жить во внешнем мире.

– Вы что, и за ворота не выходите?

– Не выходим, – согласился слуга. – Мы давно стали цветами в его бесконечном саду.

От такого заявления у меня даже глаза округлились. То, что здесь происходит сюрреализм, почище моего путешествия через портал, уже поняла. Но глазам верить привыкла, а они показывают мне двух молодых мужчин. Пусть неприметных настолько, что отворачиваясь не помнишь, как они выглядят, но все же вполне себе самцов, с руками, ногами, и, наверняка вторичными половыми признаками.

– Что значит цветами? – спросила я недоверчиво, перекидывая через плечо сумку и просовывая в петлю пальто.

Первый слуга спешно вытер щеки и, шмыгнув носом, сказал:

– У господина есть особый друг, гоблин. Который поставляет ему гостей, которые могут понравиться господину. Как вы знаете, господин – кудесник, он способен творить некоторые чары. И самые излюбленные это те, что связаны с цветами. Он верит, лучшее, что может произойти с человеком это попадание в его сад и превращение в цветок. Большинство из нас в виде растения находятся постоянно. Но Лапидусу Рембо нужны помощники, поэтому некоторым из нас он оставил возможность иногда становиться людьми, как прежде.

Я слушала и волосы на затылке буквально шевелились.

– Гоблин, вот тварь. А я ему поверила, думала, помочь хочет.

– Не расстраивайтесь, – произнес первый, – вы не первая, кого господин Рембо околдовывает.

– Я бы этому Рембо… Не удивительно, что он один. Кто б захотел с таким психом связываться. Красавчик, но такой урод.

Невзрачники переглянулись и печально вздохнули вместе.

– Его когда-то любила женщина, – сказал первый. – Но…

Слушать о личных драмах Лапидуса Рембо, который на поверку оказался той еще тварью, у меня не было ни желания, ни времени. Я прервала:

– Даже не хочу представлять, что случилось с бедняжкой. Так, ладно. Где тут выход?

– Идемте, – с готовностью отозвался первый. – Я провожу вас, пока мой брат последит, чтобы господин не появился. Мы слышали, что вы держите путь к самому параллельному пределу. Туда добровольно никто не ездит.

– Очень прекрасно, – буркнула я, глядя, как второй невзрачник двинулся к противоположной стеклянной стене, откуда, наверное, ему хорошо видно, чем занят Рембо.

Первый же чуть подался вперед, словно боится, что его кто-то услышит и проговорил громким шепотом:

– Честно говоря, не знаю, как сейчас, но во времена, когда я был еще свободным человеком, а не цветком, в сторону параллельного предела ходил один единственный дилижанс. Он отъезжал от таверны «Сизый лось», если было кого везти.

– Сизый лось? – переспросила я с сомнением. – Лоси бывают сизыми?

– В Черном лесу бывают, – быстро сказал слуга, – но дело не в лосях, а в дилижансе. Не знаю, ходит ли он еще, но это лучше, чем ничего.

– Спасибо тебе, добрый человек, – сердечно поблагодарила его я.

От этого невзрачное лицо слуги чуть просветлело, на губах появилось подобие улыбки.

Мы спешно покинули стеклянный купол. Теперь, пробегая по отсыпанным ракушкой дорожкам между кустами роз и глядя на бутоны, сад больше не казался мне умиротворяющим. Стало понятно, откуда эта тревога – человек, который делает из людей цветы не может не вызывать дрожи.

Я спросила:

– А долго вас этот Рембо держит?

Слуга семенил впереди, пригибаясь, как вопросительный знак. Он ответил не оборачиваясь:

– Уже и не сосчитать. Когда ты цветок, время воспринимается иначе.

– Да уж наверное.

Впереди показалась калитка, синяя, будто выкрашенная краской, но я помнила, это сам металл такого цвета. В прошлый раз возле нее стоял закованный в латы рыцарь с голыми ногами.