Колдовской знак

Этой ночью Джейна никак не могла уснуть от сосущего голода и вертелась на наспех сооружённой лежанке. В животе урчало гулко и заунывно, а тело пробирало ознобом так, что зуб на зуб не попадал. Даже костёр не грел, будто зря они столько блуждали в поисках хвороста. Казалось, что стук зубов разносится на весь лес.

Джейна думала обо всём, что случилось и что ждёт дальше. Они должны спасти Эрика. Она должна найти следы матери, чтобы понять… себя и её. Но что, если весь её побег был напрасен, а дальше-то и идти некуда? Страшно так – в неизвестности – и заснуть бы, а как назло, не выходит. Хорошо Эрику: он давно дрых как убитый и видел, наверное, десятый сон. Он совсем не удивился возвращению Алекса, точно знал, что так и будет.

В костре громко треснула ветка, он вспыхнул ярче и снова опал. Алекс сидел, устало привалившись к стволу ближайшей сосны. Он даже не глянул на огонь и продолжал сосредоточенно смотреть в тёмную даль. Отсветы пламени плясали по его лицу, то выхватывая тревожные складки на лбу или в уголках губ, то скрадывая. Должно быть, он тоскует по далёкому морю и прошлой жизни, которой больше нет. Или по той императрице?

Ветра не было, не колыхалось ни листика, будто всё застыло; пламя горело неярко, но ровно. Джейна снова попробовала устроиться поуютней, но после очередного её шороха Алекс не выдержал и тихо позвал, не оборачиваясь:

– Иди ко мне.

Джейна замерла на миг, порывисто вздохнула, но всё же поднялась, отряхивая налипшие иголки. Тело снова пробила дрожь, сырой воздух вытолкнул из-под одежды последнее тепло. Алекс кивнул на место рядом с собой, и Джейна опустилась на землю и подобрала колени. Он молча стащил с себя камзол, накинул ей на плечи, а потом притянул к себе, близко-близко. Ноздри защекотал крепкий мужской запах пота, крови, грязи. Но рядом всё равно было хорошо. После мучений последних часов Алекс казался горячим, как печь. Озноб проходил, и тело расслаблялось, будто опущенное в тёплую воду. Джейна придвинулась ближе, смущаясь того, как твёрдая рука обхватила её талию. Но потом усталость взяла своё, и она положила голову Алексу на плечо, впадая в спокойное забытьё.

И только где-то на краю сознания закрутилась старая песня, невесть где и когда услышанная. То ли на каком празднике, хриплым мальчишеским голосом под перезвон гитары, то ли в самом детстве. Рваный ритм и слова, которые стали для неё реальностью, подчинились биению сердца и стучали в унисон.

Знаешь… это неважно,
Дождь ли, солнце в затылок.
Это даже не страшно –
Чудом… мы ещё живы.

Дыхание выровнялось, тепло разлилось по телу. Джейна прикрыла глаза.

Будет… кровью по горлу.
Плач до изнеможенья.
Будешь… небу покорна.
Или в вечных сраженьях…

Когда она проснулась, уже светало. Кто-то заботливо уложил её на одеяло, тяжёлый и плотный капитанский камзол до сих пор грел плечи, зато ноги начали мёрзнуть. В стороне слышались приглушённые голоса. Тянуло дымком, сырой землёй и сосновыми иголками.

Джейна открыла глаза и села. Оказывается, мужчины уже были готовы и ждали её, тихо разговаривая у погасшего костра. Кажется, они пришли к временному перемирию. Или просто очень хотелось в это верить. Стало совестно: пока она тут разлёживается, у кого-то истекает драгоценное время.

Утро выдалось морозным, а на завтрак оказалась только вода. Джейна тоскливо припомнила те чёрствые лепёшки, которые удалось урвать в деревне. Сейчас она была бы рада и жалким крошкам. Оставалось надеяться, Алекс сможет найти путь в это тайное убежище.

Эрик начал седлать лошадей. Проходя мимо, он с многозначительной усмешкой оглядел Джейну, ещё сонную и по шею закутанную в капитанский камзол. Она в ответ только пожала плечами.

– Ну, двинули, – коротко сказал он, затягивая подпругу на вороном и затем забираясь в седло.

* * *

Они шли лесами уже вторые сутки. Только благодаря Эрику ещё удавалось держаться на ногах. Один раз он даже поймал в самодельные силки белку, и это был настоящий пир. Только всё труднее становилось находить пищу, да и времени на поиски уходило немало – а по пятам шла погоня.

Но в последний день удача им изменила. Никакой добычи, ни даже крохотной ягодки. Только вода да настои из корней растений и сосновых иголок наполняли желудки, и Джейне казалось, скоро там начнёт булькать.

К полудню горы закрыли собой половину неба. Самая высокая вообще потерялась в облаках, которые цеплялись за вершину, рвались на лоскуты и растворялись среди собратьев. Эта громадина нависла над лесом так, что казалось, подойдёшь слишком близко – раздавит без сожаления.