Колдовской знак

Алекс уверенно пошёл вперёд, осматриваясь по сторонам, как будто ожидая кого-то встретить. Снова почудился запах смерти. Казалось, они зря тревожат покой этого мёртвого, спящего вечным сном города. Здесь нет ничего… кроме страшных голосов. Джейна поёжилась. Что таится между этими покорёженными древними стенами? Она засмотрелась на тёмный провал окна одного из домов, шагнула в сторону и наступила на что-то хрупкое.

Под опавшими листьями оказались истлевшие лохмотья, едва прикрывающие выбеленные солнцем человеческие кости. Череп потревоженного скелета качнулся и откатился в траву. Джейна вздрогнула и успела тронуть за плечо идущего впереди Эрика.

– Але-екс, – спокойно позвал Эрик, присел и осмотрел находку. – Смотри-ка сюда.

И дальше, в той стороне, их были десятки. Джейна отступила на шаг. От увиденного по спине продрало холодом… Они все умерли в один день. Все до единого. Она точно знала!

– Смотри. Они не ждали нападения, – заговорил Эрик, присев на корточки. – Почти не одеты, безоружны. Если, конечно, их потом не грабили. Никого не похоронили.

Алекс остановился рядом и медленно сказал:

– Ты прав… Возможно, свои же и сдали. Кому-то пообещали денег или власти. Неудивительно, что среди трусов легко нашлись и предатели.

Эрик хмыкнул, встал и пнул подвернувшийся под ногу камешек.

– Как ты любишь себе подобных.

– Я никогда не прятался в скалах, как мышь.

Джейна не могла оторвать взгляд от останков дарханов. Что за тайны они скрывали, почему погибли? Правда ли были когда-то старые боги? А может, они и сейчас есть и сочтут её достойной? Она прикрыла глаза и мысленно позвала. Она должна найти ответы, что здесь произошло. Эти боги ведь должны помогать таким, как они? Только достаточно ли чиста её душа, чтобы можно было обращаться…

Мама, родная, кровь её, сила её. Страшно, безумно страшно найти тебя здесь. Но нужно знать. Джейна опустилась на колени, зачем-то коснулась руками земли, впилась в неё пальцами, а потом прислушалась к биению сердца и собственному дыханию. К ветру далеко в небе. К стуку веток. Ощутила, как прохладный воздух овевает разгорячённое лицо.

Закружилась голова. Все звуки стихли. Её будто потянуло наверх, к одной из башен, ещё не разрушенной до конца, а потом придавило страшной тяжестью. Джейна не могла вздохнуть. И не могла открыть глаза. Казалось, кто-то сжал горло намертво и тянет за собой в чёрную пропасть, в далёкую бездну. Ужас накрыл с головой, нахлынул удушливой волной. Шёпот был не один, их были сотни! Сотни страшных, мёртвых голосов. Сотни убитых людей, сотни, тысячи неупокоенных душ. Жгло горло, к глазам подступали слёзы. Джейна видела их боль и смерть. Перед закрытыми глазами мелькали пятна. Превращались в ужасные, искажённые мукой лица умирающих. Они распахивали беззубые рты так, что виднелись внутренности. Нет! Не хочу! Не надо! Боги, зачем вы показываете это?!

И вот знакомое до боли лицо. Мягкие, смеющиеся зелёные глаза. Любимые. Родные. Нет, всё враньё, самообман. Они пустые, мёртвые, чужие. Её нет. Нет, мертва, убита, бестелесна. Видение из книги нахлынуло снова.

…Джейна обошла толстый ствол сосны, коснулась шершавой коры, сочившейся смолой. Сейчас они наконец увидят её. Как загорятся глаза мамы! Как она бросится ей навстречу. Будет кричать, целовать и восклицать, что быть такого не может. Но Джейна нашла её. Добралась, всеми силами стремилась и добралась.

И снова.

…Как хотелось, до смерти хотелось вытянуть руки, коснуться, ощутить хоть что-то, хоть край её шерстяной юбки, хоть камень под ногами, хоть льющийся с неба дневной свет.

– Мама, – рвались с губ слова, но застревали в бесконечности.

Мама. Бессовестно предавало горло.

Мама. Не слушались губы.

Но не было слёз, не было голоса, не было рук.

Потому что не было её. Здесь. В мире.

Вот её ответ, ради которого она столько шла, ради которого бросила всё и сама бросилась в это безнадёжное странствие. Вот он! Она просила – его швырнули в лицо!

Наконец Джейну будто выдернули из кошмара, кто-то похлопал по щекам. Она через силу вдохнула.

– Эй, Джейни! Всё хорошо? – спросил Алекс, встревоженно глядя в её лицо.

– Я здесь… – отозвалась невпопад и не узнала собственный голос. Глухой и страшный, как шёпот из видения.