Колдовской знак

Море! Простор и воля, свобода и полёт! С этого мига Алекс твёрдо уверился, что ему всё нипочём. Никто из них не сможет сломить его – того, кто сам отчасти эта безумная стихия! Что ему участь тихо сбрендившего брата? Его безумие может быть куда масштабнее. И куда страшнее.

На миг Алекс позабыл, зачем здесь. Пока его не окликнул Дортан, отошедший от мачты:

– Если вы не обманываете нас, то сейчас самое время показать себя. Разрешите же наш с офицерами спор, и, быть может, мы сможем вам довериться!

– А где же сам капитан? – Алекс внимательно оглядел палубу. На ней остались только матросы, которые безуспешно боролись с ветром. Капитана видно не было. Неужели будут допрашивать без его присутствия?

– Капитан отдыхает после трудного дня, – высказался второй офицер, оглянувшись.

Отчего-то захотелось хохотать. Капитан отдыхает! Надо же. Когда-то Алекс был на его месте. «Отдыхал», пока Вальтер с рыжим наёмником пытались захватить власть в свои руки. Теперь сам оказался среди мятежников: обманывает, лжёт, пытается втереться в доверие и готов предать всех, кто поверит ему. Проклятье. Судьба умеет шутить… и, как там, значит, говорил Варий? Помогает смелым?

– Для начала я бы не отказался от доброй кружки рома, – совершенно спокойно ответил Алекс, пока ветер расходился всё сильнее.

Такая наглость заставила их оторопеть и переглянуться, а потом быстро погнать матроса с поручением. Ну что же…

19. Колыбель жизни

Качка стала сильней, Джейну с Эриком временами тащило по полу, приходилось хвататься за железные прутья, чтобы удержаться на месте. Алекса не было уже давно. Оставалось надеяться, у него получилось договориться с офицером. Джейна вспомнила выражение лица Алекса, когда он вернулся в себя, и стало за него страшно. Так хочется понять, что с ним на самом деле происходит. Почему Эрику его дар никогда не причинял таких страданий?

Матрос, охранявший их, давно куда-то делся. Всем теперь было не до пленников. Какие они беспомощные! Если корабль пойдёт ко дну – так и останутся здесь, как в подводной тюрьме. Джейна с силой дёрнула запирающую решётку.

– А когда-то я бы и такую сломал, – задумчиво произнёс Эрик из своего угла.

Джейна снова с трудом удержалась на месте, когда корабль круто положило на один бок. А потом опустилась на палубу рядом с Эриком и тихо спросила:

– Осталось пять дней?

– Четыре. Проклятая метка. Жаль, я не смог отрезать себе руку. Сейчас я бы и на это пошёл.

– Эрик! – Жалость к нему просто раздирала сердце. Должен же быть способ спасти его! Хоть какой-то способ.

– Да, я думал об этом. Даже пробовал… недавно, но даже не смог коснуться лезвием. Боль просто глушит.

– Мне жаль, Эрик, – с горечью произнесла Джейна, щурясь во мраке трюма.

Эрик полулежал, оперевшись одним локтем на низкий ящик. Казалось, у него совсем не осталось сил.

– Не поверишь, мне тоже… Как насчёт поцелуя на прощание для бедного умирающего моряка?

В темноте сверкнула привычная белозубая усмешка – он по-прежнему не мог обойтись без шуток. А ведь когда-то он её в самом деле чуть не поцеловал, тогда, когда начался мятеж. И Джейна сейчас не могла сказать точно, притягивал он тогда к себе своей магией или вот этим невероятным жизнелюбием, дикой природной силой и уверенностью. Эрик… Внутри защемило. Джейна села к нему ближе и устроилась рядом, держась за переборку. Её по-прежнему колотило от озноба, а теперь ещё и от предчувствия скорого конца.

– Мне правда жаль, – тихо сказала она, бессильно ткнувшись лбом в его плечо. – Я уверена, ты не плохой. Не такой, каким пытаешься казаться. Я видела это в тебе.

– Кто знает, – пожал плечами Эрик.

Он чуть поднялся, но его хватило только на то, чтобы слегка её приобнять. Некоторое время они молчали. Корабль накреняло раз за разом всё мощнее.

– Любишь его?

После прошлой ночи отрицать глупо, но сейчас почему-то не хотелось говорить вслух. Эрик засмеялся и ещё притянул её к себе.

– Ты смешная, Джейни. Знаешь, я сейчас чувствую всех, кто на этом корабле, будто читаю каждую мысль и чувство. Раньше для этого надо было напрягаться, а теперь оно само. Только вот сделать толком ничего не могу – какая досада! Всё видеть и быть неспособным влиять…

– Значит, и меня чувствуешь? – зачем-то спросила Джейна очевидное.

– Тебя даже чувствовать не надо. Ты и так светишься, – он хмыкнул. А потом, помолчав, произнёс: – Меня, наверное, никто и не любил. Ну, чтобы так… Я и сам даже не знаю, что это такое. Привычнее быть одному…

Как он может чувствовать всё, любить мир и себя, но не знать любви к другим? Всегда быть одиноким… и никому не верить?

Раздался стук, Джейна подалась вперёд, смутно надеясь увидеть Алекса, но вниз спустились двое матросов. Промокшие насквозь, они шумно переговаривались, пока шли по трапу. Один из них вытянул руку с фонарём в их сторону, заметил Джейну и заговорил с напарником на ивварском, отчего-то громко смеясь. Джейна отодвинулась от Эрика и попробовала встать на ноги. На языке так и вертелся вопрос, что с Алексом, только кто же её поймёт. Эрик тоже поднялся, вглядевшись в лица ивварцев.