Колдовство на Руси. Политическая история от Крещения до «Антихриста»

Еще летописный рассказ «Повести временных лет» о выборе веры князем Владимиром передавал главное отличие православия – величественный обряд. Именно внешняя сторона богослужения стала определяющим критерием в выборе. Она же оставалась основной особенностью и средством привлечения адептов. В глубины теологии не погружались не только рядовые прихожане, но зачастую сами церковнослужители. Еще в середине XII века русские епископы продолжали спорить, например, о необходимости соблюдения поста в среду и в пятницу, возводя анафемы на несогласных. Обряд оставался главным в определении отношения к Западной Церкви – споры развивались вокруг вопроса о причащении опресноками, а вовсе не о соисхождении Святого духа (Filioque).

Церковь была институтом в рамках государственной власти, далекой от бытовой повседневности. Судя по всему, формального участия в обрядах было достаточно, чтобы считаться лояльным. Характерно, что мы почти не располагаем памятниками домонгольского периода, связанными с деятельностью приходского духовенства. Все тексты восходят к монахам, включая архиереев. Из проповедей мирянам известны только пара текстов Феодосия (ум. 1074 г.), игумена Печерского монастыря, и Кирилла, епископа Туровского (сер. XII в.).

Археологи свидетельствуют, что в XI веке в русских землях почти повсеместно произошла смена похоронного обряда. Принято считать, что христианству соответствует трупоположение – ингумация. Хотя канонически это никак не обосновано. Поскольку труп без души, которая уже отлетела, любое его уничтожение допустимо, включая сожжение и поедание дикими зверями. Но случаи ингумации встречаются задолго до 988 г., а курганы сохраняются гораздо позже этой даты – в XIII в. При этом известны даже христианские курганные могильники. Тем не менее рубеж XI века, в общем, заметен. Хотя захоронения продолжают сопровождать инвентарем и другими личными вещами. Кажется, это принято до сих пор.

Та же ситуация с религиозными атрибутами. Традиция ношения нательных крестов стала обязательной лишь в XVII веке. Прежде она не возбранялась, но и не поощрялась. Более того, крестик воспринимался как украшение также у язычников, его использовали даже дикие скандинавы. Он не служил доказательством конфессиональной принадлежности. Исключение составляли специфически оформленные – с распятием, с надписями, энколпионы – кресты, состоящие из створок, в которые закладывались священные предметы, мощи, ладан. Их тоже могли украсть и использовать в качестве простого украшения, но все же это был особый религиозный предмет. Находки именно таких вещей свидетельствуют о распространении христианства. Можно сказать, что в крупных городах Руси оно пустило корни уже в XI веке, хотя неравномерно. Это точно Новгород и среднее Поднепровье, но стоит археологам «уйти» чуть в сторону – и находок в разы меньше, например в Пскове.

* * *

Монахи-летописцы не уделяли язычеству много внимания. Это явление, по их убеждению, давно должно было сойти со страниц истории, его должна была заменить Святая Русь. Но резонансные вторжения бесов старались отмечать. Ведь чем дальше от Киева, тем сложнее развивалась проповедь. Особенно острые конфликты случались в Ростово-Суздальской земле. Сатана отступал, но огрызался. Кажется, здесь, в зоне контакта с финно-угорскими племенами, магическая культура была более развита и агрессивна. Возможно, что за этим скрывалась в целом оппозиция княжеской власти. Тем не менее все известные сюжеты на эту тему содержат религиозную подоплеку.

В 1024 году «появились волхвы в Суздале; по дьявольскому наущению и бесовскому действию избивали старую чадь, говоря, что они держат запасы». События были связаны с неурожаем: «был мятеж великий и голод по всей той стране; и пошли по Волге все люди к болгарам, и привезли хлеба, и так ожили». На произошедшее отреагировал князь Ярослав Мудрый, бывший тогда в Новгороде: «Ярослав же, услышав о волхвах, пришел в Суздаль; захватив волхвов, одних изгнал, а других казнил, говоря так: «Бог за грехи посылает на какую-либо страну голод, или мор, или засуху, или иную казнь, а человек же ничего не ведает»[48].

Оценку события исследователи производят, исходя из определения понятия «старая чадь». То ли речь идет о знати, «старейшинах» или «старостах», то ли просто о стариках. Первых могли убить, исходя из социального конфликта, а вторых – в соответствии с представлениями, что старики свое пожили и пора им на покой, поскольку не прокормить. Судя по тому, что в дело вмешался князь, речь идет все же о знати, причем зависимой от правителя, может быть, даже назначаемой. Выходит, что волхвы пытались навести порядок в структурах власти, исходя из своих традиционных представлений: убеждения в том, что вождь ответственен за благополучие общины. Ясно, что в то время никакой церковной организации в Суздале не было, а религия плотно соотносилась с политикой. Ярослав казнил волхвов не за веру, а за убийство чиновников, хотя уста летописца сопроводили расправу христианским поучением.