Колдовство

Стоя босиком перед зеркалом, она расчесывала волосы и критически изучала свое отражение в футболке длиной до бедер. С самого начала она никогда не сомневалась в том, что между ней и Кавеной существует физическое влечение. Он хотел ее, или, по крайней мере, когда-то хотел. Она осмотрела выступающую под футболкой грудь и неуверенно провела языком по нижней губе. Что, если это изначальное влечение исчезло? Нет, заключила Кимберли, не может того быть.

Она неоднократно наблюдала едва скрываемое чувство собственника в этих изумрудных глазах за последние шесть недель. И определенно ощутила, как Кавена сдерживает себя, когда обнял ее и поцеловал, пожелав спокойной ночи. Кимберли последний раз провела щеткой по волосам и бросила ее на комод. Кавена просто-напросто придерживается своего плана «дать ей время». Вот единственное объяснение его поведения. Но она не могла постичь, что он от нее-то ждет, пока она упорно ожидает от него сигнала, достаточно ли прошло времени для них. Все слишком далеко зашло, внезапно решила Кимберли. Она теперь замужняя женщина, причем влюбленная в своего мужа. Может, муж ее и не любит, но он хотел ее, и она ему была нужна. Это лучшие основания, чем имеется у большего числа браков, заверяла она себя. Не дав себе времени подумать, Кимберли развернулась и вытащила из шкафа старый махровый халат. Набросив его, она вышла в коридор. В доме было темно и тихо. Она взглянула на дверь Кавены и не увидела света под дверью. Должно быть, он уже лег спать. Пройти по коридору до спальни Кавены потребовало от нее больше мужества, чем столкнутся лицом к лицу с тем вооруженным кинжалом преступником. Очутившись перед дверью Кимберли, было, подняла руку, чтобы постучать, но передумала. Глубоко вздохнув, она повернула ручку двери. Та бесшумно поддалась, и тихо скрипнув, дверь открылась. Кимберли постояла несколько секунд, подождав, пока глаза привыкнут к темноте. Если бы Кавена не пошевелился в полумраке, она бы его точно не разглядела. Он сидел в кресле у окна, вытянув во всю длину ноги. Рядом с ним стояла бутылка, и Кимберли как раз увидела, что он потянулся к напитку. Лица его она разглядеть не могла.

— Кавена?

— У тебя талант по этой части, Ким.

Голос его звучал хрипло.

— Талант в чем? — прошептала она, набираясь мужества и закрывая за собой дверь.

— Нарываться на неприятности, конечно, особенно по ночам. Ведь большинство твоих приключений происходило именно по ночам?

Кавена неестественно осторожно налил бренди. Кимберли нащупала ручку за своей спиной.

— Ты… ты сильно пьян, Кавена?

— Еще нет, но я стремлюсь к этому. Не напирай, Ким. Я делаю все возможное, чтобы не давить на тебя, так что ты, по меньшей мере, могла бы сделать одолжение и отвечать тем же.

Она все еще не могла толком разглядеть его неуклюжую позу, видны были только руки, подносившие ко рту бокал с бренди. Руки эти были обнажены, и Кимберли поняла, что на Кавене из одежды только джинсы.

— Так вот почему ты не выказывал ко мне никакого интереса последние шесть недель? Пытался не давить на меня?

В темноте ее голос приобрел легкую хрипотцу. Из-за невесть откуда-то взявшегося ощущения страха неровно забился пульс.

— Как это я не выказывал интереса к тебе? Я ведь женился, верно? Мужчина не берет в жены женщину, если по меньшей мере не испытывает к ней хоть какого-то интереса.

Она вздрогнула. Судя по голосу, Кавена определенно начинал сердиться. Если вечером в его поведении проскальзывали признаки раздражения, то сейчас это переросло в скандал.

— Не могу сказать, что это обнадеживает, — мужественно гнула свою линию Кимберли.

— Возвращайся в свою спальню, Ким, — тихо промолвил он.

— Почему?

— Потому что, если простоишь здесь еще дольше, то совсем туда не вернешься. Тебе ясно?

Она отступила от двери, запахивая туже старый махровый халат.

— Я твоя жена, Кавена. Может, я вообще не хочу возвращаться одна в постель… У меня есть полное право быть здесь с тобой.

— Не говори мне о правах!

— Тогда поговорим о том, почему ты боишься на меня давить, — резко меняя тему, напомнила она. — Какими такими поспешными действиями ты боишься давить на меня? Постелью? В случае если ты не заметил, я ведь не пытаюсь сопротивляться.

Кавена с резким стуком отставил бокал и одним мгновенным и грациозным движением встал с кресла. Голый по пояс, с жесткими, словно вырезанными из камня чертами лица, Кавена являлся противником, с которым опасно столкнуться в темноте. Кимберли почти растеряла все свое мужество.

В примирительном жесте она протянула вперед руку.

— Кавена, и как долго, по твоему мнению, мы сможем выдержать в отдельных спальнях?

— Пока ты не поверишь мне настолько, чтобы позволить себе снова полюбить меня, — заявил он ей, едва сдерживаясь. — Я не хочу делить с тобой постель, пока ты не сможешь сказать мне, что любишь так, как до той неудачной истории с твоими родственниками.

Она уставилась на него.