Колдун

Внизу зашумели. Государь закрыл глаза и уперся кулаками в перила.

Что он там им наговорил?

Чего они кричат?

– Редрин! Редрин! Редрин! – скандировала площадь, освещенная магическими фонарями, окруженная магической защитой, с чистым благодаря магии снегом. Это государство процветало посредством магии, и будет таким еще долго, надо только напомнить магам и колдунам, где их место в его стране.

И Государь Редрин Филин сделал нечто невообразимое. Поклонился своему народу. Слегка, почти кивнув.

И толпа взревела. Вирица кричала его имя.

Кто там говорил, что любая война сильно поднимает патриотический дух? А, какая разница… он был прав.

***

Всё было готово. Две нити натянулись тетивами. Спряденные из шерсти альпаки, нежные светло-бежевые, идеально ровные, хоть сейчас на станок, и выйдет добротный плащ или толстая зимняя рубаха.

Но выйти должна только смерть. Она приготовила ножницы из черненого серебра.

Предметная магия любит ритуалы, этим она не сильно отличается от богослужений.

Женщина распустила волосы, поглядела на себя в зеркало. Потом достала из тайника в стене маленький портрет написанный маслом. Мужчина на портрете был серьезен, но в глазах мелькали бесы.

Женщина приложила портрет к губам, справила над ним священный треугольник и осторожно положила в огонь очага. Сухое дерево быстро занялось, за ним затрещала холстина.

Всё было готово.

Она села перед нитями, аккуратно оправила юбку, разгладила на коленях.

Ножницы со звоном сошлись. Первая нить лопнула.

Звякнуло опять. Вторая распалась на два унылых мышиных хвостика, привязанных к краям рамы.

Женщина отложила ножницы на стоящий рядом столик, облокотилась на спинку стула и закрыла глаза.

Сердце ровно билось в груди.

Мужчина на портрете обещал, что будет не больно.

Удар, еще удар, еще…

Сердце остановилось.

Руки сжали друг друга и навсегда замерли.

Глава 20

Речка, плещущая у ног, зеленые покатые берега, влажная трава ласкает ступни. Теплые женские руки, лежащие на плечах. Он смотрел вперед на медленное течение реки. Захотелось опустить голову, поглядеть женщине в лицо.

Но было нельзя.

Тогда он повернулся чуть в сторону. Под ладонями шелком скользила кожа. На пригорке стоял дом. У дома паслась лошадь, щипала траву, переступала длинными ногами.

Женские руки поднялись выше, погладили шею, запутались в волосах.

Он крепче обнял ее.

Кто это?

Призрак? Воспоминание? Мечта?

С реки ползла дымка, потянулась к дому, окутала берег, коснулась ступней. Руки, обнимающие его, сместились к груди. Она с силой оттолкнула Майорина назад.

Тебе некуда возвращаться.

Тебя никто не ждет.

Дымка поглотила женщину прежде, чем Майорину удалось рассмотреть ее.

Тебя никто не ждет? – спрашивала она из дымки. Без слов, без голоса.

– Это не так! – закричал он. – Я просто…

Слова сказаны. – Грустно говорила дымка.

Дом таял в тумане, речка давно исчезла. От женщины остался только размытый силуэт, она развернулась к нему спиной и неторопливо шагнула в туман.

– Я хочу к тебе вернуться! – крикнул он. – Постой! Подожди!

Она действительно остановилась.

Скрипнули петли ржавых дверей. Но никаких дверей не было.

– Жди! – умолял он, туман склизко коснулся ног. Майорин невольно отпрянул назад.

А стоит ли?

– Прошу тебя!

Я попробую. – Она зашла в туман. Последнее, что он видел, была прямая спина с пятью овальными шрамами на спине.

– Айрин! Стой!

Но туман уже спеленал его своими липкими лапами. Майорин задергался, стараясь вырваться, но руки и ноги были плотно связанны, а в голове гудело.

– Айрин! – прошептал он прежде, чем туман влился ему в рот и полез внутрь.

Туман оказался сухим и горячим. Жег небо, въедался в гортань, забил легкие. Майорин попытался откашляться, выплюнуть его, но туман въелся уже слишком глубоко.

Внезапно получилось. В горло полилась вода, заструилась по лицу и шее. Закашлял.

– Пей, давай. – Сказал незнакомый хриплый голос. – Глотай же!

Он глотнул. Кашель усилился. Туман внутри гас. Майорин осторожно разлепил веки.

– Очнулся. – Резюмировал стоящий над ним человек. Какое-то время колдун пытался сфокусироваться на его лице.

– Не признал? На еще попей. Сейчас я тебя развяжу. – Человек дал ему еще пару глотков и, отставив кружку, принялся за его путы. Колдун понял, что крепко связан. Его освободитель неловко возился с веревками на запястьях. Он действовал одной рукой, вторая висела плетью, стоило ей что-то задеть, как человек морщился от боли. – Я сначала думал, что ты мертвый. А потом ты начал стонать и с кем-то спорить. И звать мою сестру. Эй, Майорин. Ты онемел?

Он действительно почти онемел.

– Филипп?

– Признал-таки? – улыбнулся Филипп. Колдун кивнул, в худом лице не осталось ничего мальчишеского, Филиппу можно было дать все сорок, седые пряди расчерчивали полосками темные патлы и бороду. Появились носогубные складки, скулы остро торчали под запавшими глазами. – Думаю, я и сам бы себя не признал.

– Живой значит.

– Ненадолго. – Филипп справился с веревками. Майорин принялся разминать запястья. – С ногами уж сам. Я устал.

– Есть вода?

– Нашу я всю на тебя истратил.

– Возьми мою. – Раздалось из-за спины. – Я не хочу.