Колдун

Пол перестал интересовать архимага, Горан медленно поднял голову. Перед ним по-прежнему стоял эльф с равнодушной миной карателя, но слова уже прозвучали, и глупо было не верить, что говорил он.

– Хорошо. – Решился Горан. – Я согласен.

В зале сидели семеро, сборище могло показаться весьма странным, но государь так не считал. Редрин Филин, созвавший их сюда, выпрямился на троне и для порядка велел представиться, в чем не было особой нужды – они и без того друг друга знали.

– Консат, верховный жрец Трех Богов.

– Денера, мать настоятельница Вирицкого Женского монастыря.

– Горан Вирицкий, исполняющий обязанности верховного архимага Велмании.

– Ивар. – Прозвище "Голый" советник опустил.

– Арне я, Арне, никто меня за ночь не переименовывал! – как обычно нарушила этикет слышащая.

– Велор, глава Ордена Белого Меча.

На главу карателей смотрели с опаской, но эльф и острым ухом не повел – привык.

Он вскользь улыбнулся Денере, кивнул Горану и принялся изучать Ивара с Консатом.

Первый советник был невысоким щегольски одетым мужчиной средних лет, с очень короткими волосами и ухоженной бородкой. Он демонстративно игнорировал правила, показывая, что имеет права не подчиняться в мелочах, но судя по модному стеганному дублету с золотым шитьем, высоким сапогам с вышитыми отворотами, ежику волос на голове – этот человек был весьма пристрастен к веяниям и правилам. И нарушал лишь напоказ, бахвалясь для публики, но в общем и целом жил как по писанному, чем кажется не был доволен. Велор таких не любил, даже не просто не любил, он их терпеть не мог. Даже Горан Вирицкий с его трепетным отношением к закону, этикету, поведению, вызывал у эльфа больше симпатии. Велор с улыбкой припомнил, как архимаг отказался подписывать Жаркин приговор, запугав стражника.

Жрец же наоборот эльфу понравился. На нем была чистенькая ряса, поверх нее длиннополая шуба, Консат – тощий, нескладный, казался ниже ростом, чем был на самом деле. И только взгляд его выдавал. Глаза у Консата смотрели ясно и внимательно, с лукавством беса и зоркостью сокола. Велор поймал на себе этот пронизывающий взгляд, ответил на него похожим. Жрец ему кивнул. Они признали друг друга, как два хищника, охотящиеся на разную добычу в одном лесу.

Редрин Филин передал слово Горану, забыв в обращении употребить словосочетание "исполняющий обязанности" и тем самым подтвердив: архимаг займет пост Мадеры. Горан нервничал, понимая: сейчас ему придется врать.

И ложь, которую они с главой Белого Меча старательно готовили для сегодняшнего совета, станет очередным нагромождением выдумок, вьющихся и без их помощи при любом дворе, где вершится большая политика. Ложь будет многоступенчатой и многослойной. Потому как Редрину Филину подастся ложь полуготовая – недожаренная, и уже Филину будет дано решать, в каком виде подавать это блюдо подданным.

Так же нельзя было исключать того, что часть фактов были известны присутствующим. С каждым, кроме эльфа, Орник Мадера вел свои секретные дела, и каждый знал про него что-то такое, что не должны были узнать остальные.

Не думал Горан, что смерть это так хлопотно. Знал, что это больно, горько, тяжело. Но хлопотно…

Он мысленно переругивался с учителем весь предстоящий вечер, пока писал отчет, он чихвостил его, пока нес этот насквозь лживый отчет государю, кричал на Орника, пока советовал Редрину, где в этом отчете промолчать, где недосказать… Но мертвые редко отвечают живым, и верно это к лучшему.

Ответь Орник ученику, они непременно бы поругались. Обязательно бы поругались. Раз и навсегда. И Мадера молчал, до того момента, когда Горан не нашел его письмо. Письмо обращенное к ученику, и может быть не будь того письма, не было бы этого храма лжи, который нагородили Горан и Велор.

Но письмо было, нашлось при вторичном обыске покоев Орника Мадеры, на котором настоял проклятый эльф.