Колдун

Майорин поднялся по лесенке наверх, там жили учителя и наставники. Раньше жили. Маленькая комнатка с маленьким окошком и низеньким потолком, едва умещала в себя широкую лавку, полки по стенам да столик. Около двери были вбиты крюки для одежды. Колдун сел на лавку.

Вспомнил о лошадях, брошенных во дворе, подскочил. Потом снова сел. Не забудут их лошадей. Не домой прибыли, но к своим. Вот только встретили как чужих.

Нет у него дома, прав менестрель. Некуда идти, чтобы знать: здесь тебе рады. Никто не соберет стола, вынимая из кладовой вкусности, никто не приготовит постели, уложить уставшего путника, не затопит баню. Дай боги удастся выпросить на кухне горячей воды, да ополоснуться.

В дверь заскреблись.

— Не заперто. — Отозвался колдун.

— Пришел. — Утвердительно сказал высокий увалень.

— Люта! Значит ты здесь теперь! — Майорин рад был его видеть.

— Здесь. Ты с певуном пришел? Лютня у него?

— Да, Люта, у него.

— Это хорошо. — Сказал Люта по прозвищу Молчун. — Пусть споет вечером. Нежаду помянет.

— Ты говорят его сына забрал?

— Забрал.

— И женщину ту… степнячку?

— Забрал.

— Сама пошла?

— Сама. — Молчун хмуро оглядел комнату. — Холодно здесь, там, — Люта показал куда-то в сторону, — теплее.

— Ничего я и здесь перебьюсь.

— Ерекон зол на тебя, но не погонит.

— Знаю. Но… а, бес с ним. Не пойду и все. Надо ему от меня чего, пусть сам приходит.

— Не придет. Не Ерекон. Я пойду. Там, еще много сделать надо.

— Иди. — Люта кивнул, а потом оглянулся.

— Майорин, я рад, что ты здесь.

— Спасибо, друг.

Дом должен быть один… А у него ни одного, только дороги.

— Куда это ты?

Айрин влетела в него, упершись руками ему в грудь.

— Так куда? — повторил он, придерживая ее за локти.

Она резко выдохнула и попыталась высвободиться.

— Айрин? — колдун отвел прядь от глаз, сбив суконную шапочку, заглянул ей в зрачки. Опять. Майорин прикрыл веки, глубоко вздохнул.

— Ты можешь ответить?

Айрин молчала, продолжая тяжело дышать. Он преградил ей дорогу, мешая идти вперед. Они оказались вдвоем в просторном коридоре, с высокими окнами.

— Отпусти меня.

— Айрин, куда ты идешь? Ответь мне, и я тебя отпущу.

Она смотрела на него пустыми глазами, казалось, в них опять пляшет синее пламя.

— Отпусти меня, пожалуйста.

— Ответь мне!

— Мне больно. — Айрин попыталась вырваться.

— Отвечай.

— Не смей мне приказывать!

— Айрин. — Она казалась холодной, будто ледяная статуя. Майорин чувствовал, как сила наполняет ладони, вгрызаясь в исток.

— Куда ты идешь, Айрин? — он загнал силу поглубже. — Куда?

— Я… Я не знаю…

Айрин обмякла, растерянная, запутавшаяся девчонка с дикими глазами. Он обнял ее, чувствуя: лёд начал таять.

— Пойдем, Айрин, пойдем.

Айрин взяла его за руку. За ледяную ладонь. Он должен был это предвидеть, но не предвидел — потерял равновесие и упал, на свежий еще синяк на спине. Каменная лилия впилась в позвоночник.

— Я просила меня убить! — крикнула она и побежала по коридору.

— Айрин! Это не ты! Это исток!

— Нет никакой разницы! — услышал он. — Никакой!

Он не сразу поднялся, думал броситься вдогонку, но его остановил Лавт. Оборотню немедленно что-то понадобилось, сию секунду. А потом Борец увязался с ним. И Орник. Орник тоже не мог откладывать разговор, даже на присутствие Лавта наплевал.

Колдун шел по городу, шаря взглядом по сторонам. Но взгляд ни за что не цеплялся. Он оглянулся на Борца, оборотень лишь помотал головой — он ничего не чувствовал. Запыхавшийся Мадера раздраженно ворчал на Майорина. Майорин почти его не слушал. Он рассказал архимагу об утреннем визите Солена — дворянина, к которому пришел плакаться менестрель — за тем следили, и Валья боялся. Рассказал о наблюдениях за Рианой Кордерской, о слежке Борца за государыней поведал сам оборотень. Мадера выслушал и отстал, переходя на привычный для него шаг.

— Ты тоже иди. — Бросил Майорин Лавту.

— И как ты собираешься её искать? — Борец придержал колдуна за плечо.

— Лавт, я понятия не имею, как ее искать! — выпалил колдун, оборотень прищурил косые глаза. — Извини. Но один я… лучше я буду один. Иди, найди этого глупого менестреля, выясни, кто за ним следит.

— Хорошо. — Борец отпустил Майорина. — Что с ними сделать?

— Ничего. Лучше пусть они тебя не видят. Попробуй узнать кто они.

— Интересно как? — под нос себе буркнул Лавт.

— Хотя бы сколько их.

— А что с Вальей? Убрать его?

— Не трогай. С Вальей я разберусь сам. Твоя задача, чтобы он до этого дожил.

— Как скажешь. — Оборотень хлопнул колдуна по спине и пошел к незаметному проулку, заваленному снегом. В проулке одинокими дырами зияли чьи-то следы.

— Лавт? — крикнул Майорин. Борец обернулся. — Ты хоть помнишь, как он выглядит?

— Лучше. — Борец осторожно шагнул в след. — Я помню, как он пахнет.

Майорин усмехнулся. Оставшись один, он почувствовал себя свободней, хотя таковым не выглядел. Наоборот ссутулил плечи, спрятал голову под капюшоном, а нижнюю часть лица скрыл шарфом. Постоял так немного, будто настраиваясь, и, ковыляя, пошёл по улице.

Белые глаза затуманились, колдун больше не думал. Он шёл, подчиняясь звериному инстинкту охотника.

У гончарной лавки он остановился.