Колдунья-беглянка

Они бесшумно двинулись направо, скользя в ночной тишине, как призраки. Миновали длинный коридор, прошли в самый его конец, где справа виднелась ниша, в которой начиналась узкая, ведущая вниз лестница, в точности как на плане. Это придало бодрости – не было двери, которую кто-нибудь, внезапно появившийся, мог захлопнуть у них за спиной…

Снизу тянуло сыростью и холодком. Спускались медленно, нашаривая ладонями стену. Фельдмаршал вдруг остановился. Послышалось чирканье, шипенье, потянуло серным запахом – это Фельдмаршал с помощью новомодной шведской спички зажег свечу в потайном фонаре и отодвинул заслонку.

Лестница кончилась, они стояли перед темным проемом, за которым начинался сводчатый коридор. Ольга, решив, что настало время, зажгла свой фонарь. Все было, как во сне: они легко и свободно преодолели немалый путь, и никто не ведал об их присутствии…

Подвал озарился светом, и они увидели отгороженный двумя боковыми каменными стенками закуток, где лежали горизонтально на массивных козлах несколько бочек, и тут же на высоких полках поблескивали многие дюжины бутылок – винный погребок, и богатый…

Еще несколько подобных клетушек, только занятых не вином, а сундуками, большими и маленькими… Охапка метел, ведра, холщовые мешки, набитые чем-то угловатым, твердым, кажется, кухонной утварью… Ничего, хоть отдаленно напоминавшего сокровища, ценности, – обычный подвал богатого дома, где хранят вино, съестные припасы вроде круп, разнообразную утварь и предметы домашнего обихода. Порядок, должно признать, идеальный – хозяин, видимо, строг…

Длинное подвальное помещение заканчивалось низенькой деревянной дверцей с полукруглым верхом – потемневшие доски, поперечные кованые полосы, слегка тронутые ржавчиной. Нет ни замка, ни щеколды, только вместо ручки – тяжелое железное кольцо… Снова не приходится бояться, что кто-то закроет снаружи и они окажутся в ловушке.

Фельдмаршал взялся за кольцо, заранее поморщившись в ожидании пронзительного скрежета ржавых петель. Однако дверь открылась бесшумно, словно ее смазывали не далее как вчера.

Они оказались в прямоугольной комнатке со сводчатым, как и по всему подвалу, потолком. Приличных размеров, она была почти пуста, только справа стояла невысокая и небольшая, на три доски, полка, уставленная всевозможными сосудами, кувшинами и какими-то странными то ли котлами, то ли жбанами, вызывавшими в памяти старинное слово «корчага». А напротив входа…

Напротив входа на стене красовалась выпуклая каменная рожа, не имевшая ничего общего с прекрасными древнегреческими барельефами и камеями эпохи Возрождения: тщательно вытесанное неведомым мастером, но отвратительное изображение карикатурного человеческого лица – нос чересчур огромен, уши чересчур длинны, а лоб, напротив, чересчур низок, ощеренный рот обнажает квадратные зубы, более похожие на булыжники… и ноздрей не две, как человеку полагается, а целых три. Весьма неприятная рожа. Хорошо, что она представляет собою несомненную фантазию неведомого каменотеса – существуй в реальности обладатель такой вот хари, столкнуться с ним нос к носу было бы страшновато…

– Мор-рда… – с отвращением прошептал Фельдмаршал, устремляясь к полке.

Ольга последовала за ним. Все, что она увидела на трех полках, ничуть не напоминало обычную посуду – странные линии, иные пропорции, непривычные очертания, вызывавшие отчего-то неприятное чувство. Что-то пыталось проснуться у нее в голове, но Ольга не понимала собственных смутных ощущений.

– Вот оно! – обрадованно сказал Фельдмаршал, для пущей надежности извлекая карандашный рисунок и сверяясь с ним.

Ольга тоже видела, что ошибки быть не может: такой кувшинчик, как две капли воды схожий с рисунком антиквария, был здесь один-единственный – разве что на рисунке он выглядел незапечатанным, а у этого горлышко было залито чем-то вроде сургуча.

– Это, конечно, все вздор, – тихонько сказал ей на ухо Фельдмаршал. – Но я сейчас все же сургуч этот сдеру и проверю… Вдруг там и в самом деле нечто…

И он спокойно протянул руку.

Не рассуждая, лишь отметив краем глаза некое шевеление там, где ему быть не полагалось, Ольга вскрикнула:

– Осторожно!

Она рванула Фельдмаршала за рукав, и оба отскочили от кувшинчика. По стенам от резких движений метнулись корявые тени…

И не только тени!

У Ольги волосы зашевелились на голове: каменная рожа, меняя очертания, словно была из тающего воска, метнулась вперед, из стены видвинулась толстенная шея цвета окружающего камня, а рот распахнулся, превратившись в жуткую пасть, способную заглотнуть не только…

Оплошавшего Федота эта пасть и сграбастала, ухватив поперек туловища, он дико заорал и тут же умолк – его тело словно сложилось пополам, что-то тяжко брызнуло в стороны, послышался мерзкий чавкающий хруст…