Колдуны

«Зачем? – спрашивает Том. – Зачем, зачем, зачем?» Но он знает ответ, и от этого ответа его желудок почти выворачивает наизнанку, точно мешок. Maleficium. Часть заклинания. Умысел и чары. Это не просто чучело в ветхом трейлере. Фигуру создали, чтобы заставить проклятого совершить карикатурно изображенное действие. Вот как его соседи избавились от бывшего владельца дома. Они превратили автомобиль для отдыха в морилку. В ловушку, которой Муты избавляются от «вредителей».

«А ты срубил их чертовы деревья. Этот человек такого не делал. Для тебя они…»

Не желая прикасаться к подвешенной жуткой корзине в человеческий рост, Том обходит ее. Но задевает один ботинок, и фигура начинает раскачиваться, издавая неприятный скрип.

Подавив дрожь, Том проходит мимо плетеного человека в жилую зону, которая задыхается от имитирующих дерево панелей, желтоватых занавесок, клетчатой обивки скамеек, раскладного стола размером с гладильную доску.

За этим столом еще трое обитателей, от которых у Тома перехватывает дыхание. Три плетеные фигуры должны изображать семью. Двое взрослых и маленький ребенок, чьи конечности и головы сделаны из прутьев, одеты как те, кому суждено сгореть в пожаре.

– О боже.

Луч фонарика скользит по «маме», у нее на голове парик из нарезанных тряпок, в котором очень легко узнать прическу Фионы. Напротив сидит бородатый «папа», волосы на его лице сделаны из старой малярной кисти. Маленькая девочка с конским хвостом, искусно сплетенным из соломы и перевязанным красной лентой, наклоняется к своему отцу.

На столе, между их руками-палками – чахлыми конечностями без пальцев, – стоит ваза. Банка, наполненная срезанными цветами – красными цветами, которые притягивают к себе безмятежные деревянные лица, будто все в этой семье молча приняли свою судьбу.

Том с отвращением отворачивается от зловещей картины и, чтобы удержаться на ногах, опирается на ближайшую горизонтальную поверхность. Покрытую слоем пыли. И она напоминает Тому о цели его появления здесь.

* * *

Из дверей спальни Том окликает Фиону. Он понимает, что глаза у него дикие, но не может это исправить. Да и почему бы ему это делать? Когда Фиона увидит, что там вокруг шаткого столика в трейлере, ему, возможно, придется поддержать жену и не дать ей упасть.

– Фи, пойдем со мной.

Фиона гладит Грейси по волосам, пытаясь успокоить перепуганную малышку. Поднимает на мужа хмурый взгляд. Она все еще сбита с толку вспышкой эмоций у дочери и теперь раздражена тем, что Том прервал ее размышления.

– Ты должна это увидеть. Прямо сейчас.

Минуту спустя на улице в холоде Том передает Фионе фонарик. Затем пальцем распахивает дверь трейлера, панель над сломанным замком отгибается.

– Иди и взгляни. Тогда и скажешь: параноик я или нет.

Фиона берет фонарик. Сейчас она войдет в трейлер и увидит, что взбесило Тома. Пока она достаточно взволнована и встревожена его напряженным взглядом, чтобы подыграть. Укутавшись в халат, в рабочих ботинках Тома, которые быстренько надела и даже не зашнуровала, Фиона поднимается по лесенке и входит в фургон. Луч фонарика вырисовывает перед ней белые круги на деревянных панелях, дверях, грязном линолеуме.

Том наблюдает, как Фиону проглатывает грязная коробка, которую соседи бросили возле их дома.

– Соберись с духом.

– Возвращайся в дом. С Грейси должен кто-то быть.

Распоряжение доносится из глубины трейлера, перекрывая ее неуверенное шарканье. Фиона спотыкается, луч фонарика утыкается в ближайшую занавеску, и окно на мгновение вспыхивает оранжевым, а затем гаснет. За спиной Тома доносятся далекие крики Грейси: «Мамочка!» Скоро будут и слезы. Том прикусывает губу. Через мгновение он к ней подойдет.

Фиона выныривает из узкого дверного проема:

– Дерьмовая дыра. Но что я ищу?

– Что? – Том выхватывает у нее фонарик и протискивается мимо, пока жена спускается.

Внутри пустого трейлера все так же, как было несколько минут назад, за исключением четырех фигур из прутьев.

Том осматривает все дважды, оборачивается, и от досады ему хочется что-нибудь разбить. Он выбегает из тесного салона, машина раскачивается и скрипит в знак протеста. Пока Том выбирается наружу, Фиона уже торопится к дому, ее влекут настойчивые и полные страдания крики дочери.

– Они их забрали, – бессильно произносит Том, уже сомневаясь и в собственных выводах, и в недавних воспоминаниях. Сбитый с толку, он вынашивает новые идеи, нелепые в любой другой ситуации, – о колдовстве, заставляющем людей видеть то, чего никогда не было.

Фиона слышит его слова и останавливается на покосившемся крыльце.

– Что забрали?

– Нас. И парня, который покончил с собой. Наши чучела. Сплетенные из прутьев. Они только что были там! Мы были там!

Фиона не двигается. Просто смотрит на Тома. Он может разглядеть бледное пятно ее лица, но не в силах прочитать выражение на нем. Рискует понадеяться, что жена воспринимает его всерьез. Но когда Фиона прикрывает рот рукой, как делают люди, стараясь подавить виноватый смех или скрыть горе, Том понимает, что убедил ее в чем-то совсем другом.