Колье Барбары

— Вы меня неправильно поняли, — смутилась Анна Петровна, — дело не в официальных запросах. К сожалению, часы были утрачены нашим музеем в 1990 году. Я понимаю, ситуация нестандартная и, тем не менее, пропажа этого экспоната сопровождалась крайне серьёзными событиями. Дело в том, что в августе 1990 года к нашей новой сотруднице обратилась женщина с просьбой отыскать хоть какие-нибудь предметы, принадлежащие её отцу Азарову А. П. В этот день дежурила по музею молодая сотрудница Настя, ещё не имеющая опыта общения с такого рода посетителями. В общем, не буду вдаваться в подробности, но часы исчезли именно после визита этой дамы.

— Анна Петровна, поймите и Вы меня правильно, — чувствуя, как добыча уходит из наших рук, — в таком случае именно подробности нас и интересуют.

— Ну хорошо, — вздохнула Анна Петровна, — Настенька была таким открытым и безотказным человечком… А потом, эта внезапная смерть. Вы не поверите, столько лет прошло, но до сих пор поверить не могу. Её нашли утром следующего дня в какой-то канаве… Не могу даже представить, кому она могла помешать. — Анна Петровна на мгновение замолчала, видимо, заново переживая события тех лет, и, промокнув платочком глаза, продолжила:

— Так вот, я столкнулась с этой женщиной на проходной. Та очень спешила. Так что мы столкнулись в буквальном смысле этого слова. В другой ситуации я, возможно, даже не обратила бы на неё никакого внимания. Настолько невзрачной и неопределённого возраста она была. Но эта особа буквально чуть не сбила меня с ног и даже не извинилась. И, не удостоив меня и взглядом, помчалась дальше. Так вот, потом, когда погибла Настя, я не могла отделаться от мысли, что уже где-то видела эту женщину. И вспомнила. Эта женщина была очень похожа на ту, с фотографии на часах. Вы меня понимаете? Извините, можно я выпью воды?

— Конечно, — кивнула я головой и, открыв свою папку с документами, заботливо приготовленными Суходольским, вытащила и положила на стол свой ежедневник.

— Это было ужасно. Сначала пропажа экспонатов…

— Простите, что перебиваю, — тихо поинтересовалась я, — но вы сказали про пропавшие экспонаты во множественном числе. Если я правильно вас поняла, вместе с часами пропало что-то ещё?

— Простите. Я совсем растерялась. Вы правы, вместе с теми злополучными часами пропал ещё ключ. Предположительно имеющий отношение к бенедиктинцам. Это довольно большой и массивный предмет. Когда он попал в наш музей, я сейчас затрудняюсь сказать. Вероятней всего, его принесли в музей местные жители сразу после освобождения Брянска от немцев. Тогда нам несли много всякого хлама. А потом эта нелепая смерть. Всё это надолго выбило меня из колеи. Сами понимаете… — Анна Петровна, теребя свой платок, вдруг замолчала, и я увидела, как стали расширяться её глаза. В эту минуту я сильно встревожилась, глядя на внезапно порозовевшее лицо женщины, но я даже предположить не могла, что произойдёт дальше.

— Так вот же она! — вскричала женщина.

— Не поняла, — пробормотала я и тут же увидела, что взгляд женщины устремлён на небольшой черно-белый снимок, случайно выпавший из моего ежедневника.

Не дожидаясь, пока я соображу, в чём дело, женщина схватила фотографию, поднесла её к самым глазам и зачем-то принюхавшись, протянула мне:

— Это она. Конечно, здесь она выглядит немного иначе… Я бы сказала — чуть постарше, чем на фото в найденных поисковиками часах, но… Но я абсолютно уверена — это она. Я уверена что, именно эта женщина запечатлена на снимке, которым вы интересуетесь.

Я недоуменно дёрнула плечами и уставилась на Суходольского. Тот, не понимая ещё, в чём дело, протянул руку и осторожно взял снимок. С фотографии на него смотрела улыбающаяся молодая пара. Но мой взгляд был прикован только к невесте. В белом наряде и воздушной фате на старом чёрно-белом снимке позировала первая учительница Рудовича…

Ещё не осознав до конца, что произошло, я каким-то шестым чувством поняла, что круг, наконец, замкнулся…

Москва, 4-е Управление НКВД СССР, август 1942

Майор НКВД Андрей Петрович Азаров, оперативный псевдоним «Алиса», сидел в душном после дневного зноя служебном кабинете и, нервно постукивая карандашом по столу, размышлял. Последняя шифровка от Вацлава сильно встревожила его. — Дрянная девчонка, — раздражено думал он, — какого чёрта её понесло в катакомбы? — Это было настолько вопиющее нарушение всех инструкций, что для такого поступка агент должен был иметь очень веские основания. Но причин этих как раз и не просматривалось. Во всяком случае, Центру о них было ничего неизвестно. Вацлав регулярно передавал информацию в Центр о ходе операции, и всё до этого момента шло строго по плану. Спустившись же в подземелья Несвижского замка вместе с зондеркомандой шарфюрера Рольфа, агент Агнежка поставила под угрозу полного провала всю тщательно продуманную в Москве многоходовую операцию, и нужно было в срочном порядке спасать ситуацию.