Колесниковщина. Антикоммунистическое восстание воронежского крестьянства в 1920–1921 гг.

С повстанцами советские власти боролись также и другими методами. Например, 31 марта ранним утром под селом Ново-Троицким Новокалитвенской волости колесниковцами был убит председатель местного сельисполкома Василий Лосевский. Сразу после этого происшествия Новокалитвенская волость была объявлена на осадном положении. Назначался временно-революционный комитет волости. Местная ударгруппа приводилась в боевой порядок. Все красноармейцы круглые сутки должны были находиться при караульных помещениях и без разрешения командира не отлучаться. В Новой Калитве устанавливался комендантский час. По улицам слободы разрешалось перемещаться до 19 часов. После указанного времени все проходящие без надлежащего на то разрешения лица арестовывались и препровождались в Новокалитвенский волревком. Всем гражданам слободы предлагалось всё имеющееся у них холодное и огнестрельное оружие в течение двенадцати часов сдать в местный сельисполком. После указанного времени в домах сельчан должен был быть проведён тщательный обыск. Лица, у которых было обнаружено оружие, арестовывались и препровождались в волревком. Всё собранное оружие сельисполком должен был в течение двадцати четырёх часов сдать в волревком[271].

Военные власти губернии пытаются бороться с «колесниковщиной» не только силовыми, но также и административными мерами. В середине марта юго-западный район Воронежской губернии разделяется на шесть боевых участков: 1) Калачеевский, включающий практически полностью одноимённый уезд; 2) Павловский, включающий Павловский уезд и восточноую часть Острогожского уезда; 3) Острогожский, включающий северную и западную части уезда; 4) Алексеевский; 5) Валуйский; 6) Россошанский, включающий южную часть Острогожского уезда. Особо отмечалось, что красноармейские части, находящиеся на территории определённого боеучастка, в оперативном отношении должны были подчиняться начальнику данного участка. Подобная мера, по замыслу их авторов, должна была ликвидировать хаос в руководстве боевыми частями, который до данного момента существенно осложнял координацию борьбы с местным повстанческим движением[272].

Борьба с колесниковщиной в это время осложнялась для советской власти голодом, продолжавшим свирепствовать на юге Воронежской губернии. Для тысяч воронежских крестьян хлеб становится редкостью. В пищу употребляется всё, что придётся. Из-за отсутствия кормов крестьянами раскрыто много сараев и амбаров. Уже съедено большинство лошадей, не говоря уже о рогатом скоте и овцах, которые почти все уничтожены. Были случаи, что граждане забирали выброшенных дохлых овец к себе домой, варили их и ели. Одна треть голодающего населения уже выехала в урожайные места: на Дон и Кубань. В течение всей весны 1921 года население массами продолжало отправляться туда же[273]. Ежедневно уездные исполкомы южных уездов осаждали десятки крестьян, требовавших выдать им продовольствие или пропуска на проезд по железной дороге в хлебные районы. Но на эти требования крестьян советские органы власти отвечали лишь отказом[274].

На почве голода многие крестьяне заболели, и даже уже было несколько случаев голодной смерти. Некоторые сельчане тайно приводили своих детей в волисполкомы, бросали их там и скрывались[275]. Всё больше крестьян покидали свои жилища. Оставались лишь те, кто не мог выехать по старости и по болезни. О засеве полей не приходится и говорить, так как нет не только семян, но и работоспособного населения. Советские служащие из-за голода оставляют свои рабочие места. Постепенно волисполкомы и сельсоветы пустеют. Из-за ограничений в выдаче продовольственных пайков некоторые местные органы власти открыто заявляют о нежелании исполнять распоряжения уездных исполкомов. Сельские коммунисты просят уездные органы власти удовлетворить продовольствием хотя бы совслужащих и беднейшее население. Идя навстречу этим просьбам, уездные ирод органы открывают в некоторых слободах бесплатные столовые[276].

Учитывая тяжёлые последствия голода, продсовещания разрешают крестьянам свободную покупку семян и запрещают продотрядам изымать посевной материал[277]. Между тем, несмотря на царящий в Острогожском, Богучарском и Павловском уездах продовольственный кризис, центральные советские органы постановили не считать Воронежскую губернию голодающей. В противном случае им пришлось бы снять с неё хлебные поставки, которые были так необходимы в то время Советской России[278].