Колесница (сборник)

– Нужно, свежие впечатления полезны. Это во-первых. А во-вторых, десятки начальников всех уровней сейчас следят за нами. Я тебя отозвал в сторонку. Я только с тобой о чем-то говорю – строго секретно. Да еще перед встречей с президентом. Цени, голова садовая! Лети в столицу, только позаботься о журналистах, – сказал Пал Палыч, встал на ступеньки вертолетной лестницы, повернулся, помахал всем рукой и улетел.

Отправкой самолета занимались штабисты генерала, расквартированные в его резиденции. Я буквально засунул на его борт семь журналистов, с криком, шумом, руганью: мест оказалось маловато. А сам с несколькими членами комиссии полетел вертолетом в жэ-дэ тупик. Мое двухместное купе в поезде оказалось пустым: руководитель Росимущества улетел в столицу. Когда уже готовился ко сну, в дверь поскребли. Открыл защелку, увидел полковника ФСБ Кузьмина.

– Андрей Юрьевич, простите ради бога! Можно к вам, в порядке исключения, только на одну ночь нашего товарища разместить? Он на нелегальном положении. Больше пока ничего не могу сказать. Но ни в штабе, ни в гостинице, ни в частном секторе тем более ему светиться нельзя.

– Ничего я не понял, но можно, раз нужно. Вы ели? – спросил я гостя.

– Не до жиру. Спасибо, что хоть поспит в приличных условиях! – сказал за него Кузьмин.

– Это неправильно. Вы располагайтесь, а я схожу кое-куда… Да не волнуйтесь, его никто не увидит. Я еду принесу сам.

Вернулся я через пять минут. Кузьмин встал, готовый, видимо, грудью закрывать гостя от посторонних глаз. Принес я два куска мяса, сок и хлеба.

– Все, товарищ полковник. Свободны, – сказал я Кузьмину.

Он явно с неохотой вышел из купе. Гость достал из-под столика рюкзак, зеленый, армейский, стал развязывать на нем широкие тесемки.

«Вот время бежит!» – сидел я на своей полке-кровати и вспоминал, какие тесемки были на моем армейском рюкзаке около тридцати лет назад. Явно уже тесемочки просто… А что, он так и будет человек без имени, никто?

– Вас как зовут-то?

– Сергей, можно Сережа.

– Ну, Сергей так Сергей. Мои имя-отчество вы знаете. Садитесь, кушайте, а я буду потихоньку ложиться. Завтра поговорим, если захотите.

– Завтра я на поезд – и на материк.

– Ага, значит, мы здесь находимся на острове?

– Да нет, просто есть такое выражение…

– А вы действительно в горах были?

– Андрей Юрьевич, без «вы», пожалуйста, а? Я совсем не привык. Когда Кузьмин сказал, что меня можно спрятать только у советника генерала Бороды, я чуть не умер от страха!

Я молчал, смотрел на парня тридцати лет от роду, не больше, коротко стриженного, одетого в костюм средней изношенности, с армейским рюкзаком в руках. Что за легенда, мальчик, у тебя? Что за эклектика, смешение, так сказать, стилей?

– Вообще-то я в звании капитана, работаю в ГРУ, почти пять лет назад переброшен сюда из Афганистана. Ну, в общем, по нашим каналам. А сейчас должен добраться до Москвы.

– Что, кончились мытарства, командировка ваша? – спросил я.

– Вроде того. Но вот еще надо добраться очень своеобразно…

– Ладно, Сережа, ешьте, я не буду вам мешать.

– У меня есть небольшая канистра нефильтрованного коньяка. Досталась по наследству от ребят, бравших коньячный завод. Может, не откажетесь, рюмочку попробуете?

– Интересно, а Кузьмин-то знает?

– Знает, знает. Это тоже часть легенды.

– Так вот почему он так не хотел от нас уходить! – от души засмеялся я.

Мой смех Сергей принял за одобрение предложения, быстро развязал рюкзак и достал оттуда ярко-желтую пластмассовую канистру емкостью примерно полтора-два литра.

– Вы знаете, у меня полрюкзака сухого пайка: консервы, колбаса сырокопченая, хлебцы… Много чего есть, даже чай в пакетиках. Будете?

– Ну, достань сырокопченой немножко. Если печень не расшалится…

– С коньяком все пролетит, как со свистом!

– Ну-ну, ветеран-вояка! И про печень все знаем, и коньяком спаивать решил…

– Ну что вы, Андрей Юрьевич! Это так, в основном по рассказам. У мусульман строго, не пьют. У меня были периоды – по несколько лет ни грамма спиртного во рту не было.

«Так, – думал я, – мальчику надо поговорить, может, выговориться. Сделай ему такую милость, посиди с ним, послушай его! Если, конечно, захочет разговаривать».

Своеобразным ножом с кнопкой автоматического выброса лезвия Сергей отрезал несколько кусочков колбасы, порезал принесенное мною мясо, хлеб. Стаканы я достал из шкафчика, который заменял мне походную аптечку, а заодно и парфюмерный несессер.

– Чтобы не выходить из купе, давай-ка коньячком чуть сполоснем стаканы. Они чистые. Мы умываемся на улице, там такая посуда не нужна.

Сергей налил по чуть-чуть в оба стакана, покрутил густую коричневую жидкость, а затем вылил ее в подставленную мною большую банку.

– Банку, понял, для чего держим? С крышкой, плотно прилегающей, но легко открывающейся? – спросил я. Он пожал плечами, наивными глазами смотрел на меня. – Чтобы ночью не бегать в туалет на улицу.