Колесо Фортуны. Репрезентация человека и мира в английской культуре начала Нового века

Подробности происходившего в таверне «Колокол» столь хорошо известны нам, потому что семья Тиннов пришла в бешенство, когда год спустя, в апреле 1595, все вышло наружу, и подала судебный иск – благодаря судебным записям история и дошла до нас столь подробно.[473] (Если бы не эта тяжба, все наше знание о странном браке Томаса и Марии свелось бы к беглому упоминанию скандального эпизода в одном из писем Роланда Уайта, адресованных сэру Роберту Сидни: «Госпожа Туше заловила сына и наследника мистера Тинна и женила его на себе, к недовольству отца юноши, ибо за ней тот не получил ничего, кроме разве что добродетелей, приобретенных девицей при дворе».[474]) Суть иска сводилась к тому, что Мария не принесла супругу ни земель, ни денег, а значит, отец Томаса, Джон Тинн, лишился всех выгод от брака старшего сына, чье положение в обществе позволяло надеется: тот получит за невестой 4–5 тысяч фунтов; тем были ущемлены интересы сестер Тинна, ибо из-за неразумного брака старшего отпрыска семья не смогла обеспечить девушкам подобающее приданое.[475] Но особую пикантность ситуации придавало то, что Тинны и Марвины и до этого уже много лет боролись за влияние в родном графстве, пребывая в состоянии тихой вражды друг с другом. В этом контексте брак Томаса и Марии выглядел особенно скандально. Мы можем лишь гадать, что именно двигало юным Тинном, когда он в день знакомства с девушкой из враждебного клана решился на брак с ней: страсть наподобие той, что связала шекспировских Ромео и Джульетту, или юношеская гордыня, когда экстравагантным поступком он надеялся разрешить давнюю проблему своей семьи, примирив два рода? Последнее ему не очень удалось: судебное разбирательство по поводу брака с Марией длилось весьма долго, не только не способствуя миру между двумя семьями, но, напротив, сильно испортив отношения Томаса с родителями и сестрами. С другой стороны, Марвины оказались в выгоде: по сути, выдав девицу Туше за наследника своего врага, они нейтрализовали враждебный клан – да еще сэкономили на приданом.

Как бы то ни было, для Томаса и Марии тайный брак обернулся «всего лишь» многолетней тяжбой между их семействами и крайне напряженными отношениями с матерью и сестрами супруга. В иных случаях расплата молодоженов за проявленное ими своеволие была намного жестче.

Леди Катерина Грей состояла при дворе в качестве фрейлины Ее Величества[476] еще со времен царствования Марии Тюдор. Правда, в данном случае отношения королевы и ее придворной дамы были осложнены весьма своеобразным нюансом: как раз перед тем, как Мария взошла на английский трон, девять дней его занимала леди Джейн Грей – старшая сестра Катерины. Дело в том, что девицы Грей были внучками Марии Тюдор Французской, сестры Генриха VIII – и в силу этого имели определенные права на престол.[477] К Катерине королева Мария относилась вполне лояльно, но старалась держать ее на виду, понимая, что с ней могут быть связаны довольно серьезные династические проблемы. Девушка с юности привыкла быть заложницей обстоятельств, самим фактом своего происхождения расплачиваясь за семейную историю (ил. 51).

Летом 1558 г. леди Катерина по приглашению своей подруги, Джейн Сеймор, гостит в поместье ее матери, герцогини Сомерсет, где знакомится с Эдвардом Сеймором, графом Хертфорд. Когда-то, когда они были еще совсем детьми, родители вели переговоры об их помолвке.[478] Теперь между молодыми людьми вспыхивает роман. Они периодически встречаются во время наездов Эдварда Сеймора в Лондон – то в Уайтхолле, то в особняке графа Хертфорда на Кэнон Роу, при этом Джейн Сеймор играет роль наперсницы.

В ноябре 1558 г. королева Мария умирает. Но и при новом царствовании леди Катерина продолжает оставаться проблемой: так как Елизавета Тюдор не горела желанием выйти замуж и, родив наследника, обеспечить Англии спокойное будущее, взоры многих влиятельных людей королевства стали поневоле обращаться в сторону леди Катерины как возможной следующей королеве. В силу этого Елизавета заинтересована, чтобы девица Грей была у нее на виду, и удерживает ее в качестве фрейлины двора.

Ганс Эворт. Портрет Эдварда Сеймора, графа Хертфорда

Елизавета относилась к институту фрейлин несколько иначе, чем ее предшественницы на престоле. На заре тюдоровской монархии большинство браков внутри благородных семейств заключалось в пределах графства: соседи женились на соседях, что позволяло объединять расположенные рядом земельные владения, и т. п. Елизавета была заинтересована в том, чтобы в корне изменить эту ситуацию, чреватую тенденцией к региональному сепаратизму. Во многом она превратила институт фрейлин в своеобразную «выставку благородных невест». В ее царствование 13 графов (или тех, кто унаследовал графский титул уже после вступления в брак) и 5 баронов нашли себе жен именно среди фрейлин королевского двора.[479] По сути, Елизавета была заинтересована в замужестве своих фрейлин – в замужестве, отвечающем интересам короны.