Колесо Фортуны. Репрезентация человека и мира в английской культуре начала Нового века

Для понимания этого фрагмента важно помнить о том, что в астрологии с Марсом связаны агрессия, упорство, смелость, сила и предприимчивость, при этом он считается злотворной планетой и порой именуется «Малым злом». С Венерой же, которая считается планетой благодетельной, связаны любовь, гармония, красота, искусство, чувство прекрасного. Считается, что когда Марс оказывается в гороскопе человека в позиции асцендента, в первом доме гороскопа, это свидетельствует о тяжелом и неуравновешенном характере. Также особо неблагоприятно положение этой планеты во втором и восьмом доме гороскопа: с одним из них, так называемыми «Нижними вратами» (Porta Inferna), связаны материальные и духовные богатства, тайные мысли и желания, денежные дела, а с другим, «Верхними вратами» (Porta Superna) – неприятности, страдания, смерть, мистический опыт, а проявление агрессии в этих сферах крайне нежелательно. Венере свойственно смягчать неблагоприятное влияние других планет (кроме Сатурна), когда она образует в гороскопе секстиль (60°), или трин (120°) или соединение (0°). В случае соединения Венеры с другой планетой ее отрицательные качества могут быть не только ослаблены, но даже облагорожены и превратиться в достоинства – о чем и идет речь у Чапмэна (ил. 50).

Сандро Боттичелли. Венера и Марс. 1483. Национальная галерея, Лондон

Прибегая к этой астрологической риторике, автор «Освобожденной Андромеды» изящно дезавуировал ходившие по Лондону слухи о том, что в развитии отношений между Робертом Карром и Фрэнсис Говард именно леди Фрэнсис проявила настойчивость, граничащую с неприличием. Но несмотря на все, адресаты остались недовольны поэмой, и в первую очередь ее сюжетом, – в их глазах миф о красавице, принесенной царствующим отцом в жертву морскому чудовищу и обретшей чудесное спасение благодаря Персею, был далеко не лучшим выбором.

Фрейлины, браки, скандалы, или о разграничении частного и публичного в елизаветинской Англии

Игра не на женитьбы и супругов,

Игра не на наделы, сделки, замки,
И «дни и ночи», скучные года,
Потухшие глаза и седину;
Есть музыка сильней, есть чистый свет,
Где время вспыхнет из бессмертных углей…

Эзра Паунд. Огонь (Пер. О. Седаковой)

В середине лета 1549 г. некий Джон Котгрив с друзьями провожали домой с ярмарки Алису Гидлоу. Завидев у дороги заброшенный дом, Джон предложил Алисе зайти в него и порадовать друг друга проявлениями любви. Алиса, считая это предложением выйти замуж, ответила согласием. На глазах друзей молодые люди поцеловались, обменялись клятвами и удалились в заброшенный дом.[468]

Как ни удивительно покажется это современному читателю, но обмена клятвами в присутствии свидетелей было достаточно, чтобы признать брак действительным – и это подтвердил церковный суд, который несколько лет спустя разбирал дело о двоемужестве Алисы Гидлоу ибо та при живом мистере Котгриве вышла замуж за Томаса Белена, обвенчавшись с ним в церкви.[469]

Дело в том, что в Англии церковное право, регулирующее брачные отношения, исходило из принципа, согласно которому для заключения супружеского союза нужно лишь свободное согласие мужчины и женщины, объявленное ими. Тем самым для заключения брака не требовалось ни оглашения в церкви, ни публичной церемонии, ни участия священника или свидетелей, ни произнесения какой-либо специальной формулы.[470] Этим английские брачные практики XVI в. отличались от аналогичных в католических странах: там после Тридентского собора 1563 г. брак считался законным только после венчания в церкви. Именно на акцентуации этой разницы «островных» и «континентальных» обычаев строится сюжет шекспировской «Меры за меру»: с точки зрения Клавдио и Джульетты, их отношения являются браком, ибо «по истинному обоюдному согласию» (именно это значит использованная формула «upon a true contract» – акт 1, сцена 2) юноша получил доступ на ложе возлюбленной; тогда как с точки зрения назначенного наместником Вены Анджело, пара виновна в прелюбодеянии: их брак формально не закреплен. Современники Шекспира прекрасно считывали этот смысловой пласт пьесы – в отличие от нынешних читателей, видящих в Джульетте и Клавдио всего лишь любовников.

Но тогда возникает вопрос – если английское церковное право столь либерально относилось к способу заключения брака, почему в елизаветинскую эпоху так много разбирательств о признании законности союзов, совершенных «келейно», в присутствии нескольких свидетелей и/или священника?