Колесо Фортуны. Репрезентация человека и мира в английской культуре начала Нового века

В рамках указанного подхода о декоре географических карт писалось довольно много, но исследователей интересовали такие проблемы, как, например, воплощение европейских претензий на мировое господство, когда среди представленных на бордюрах карт раннего Нового времени аллегорических фигур континентов лишь Европа была увенчана короной,[647] и т. п.

Нас интересует несколько иной аспект проблематики, связанной с декоративным оформлением карт: как именно их визуальная «эстетика» определяет наше восприятие, как и насколько смыслы объекта – географической карты, – заключенного в несущую «декоративные» функции рамку, этой рамкой деформируются и мутируют под ее воздействием? В XVII в. одна и та же карта могла издаваться в разных декоративных оформлениях – как при этом изменялась «семантическая нагрузка» самой карты?

1

В 1570 г. математик и астролог Джон Ди в предисловии к английскому переводу «Начал геометрии» Эвклида предложил своеобразную иерархию наук, зависящих от математики. И первой среди них он почитал антропографию, о которой говорил следующее: «…помыслите о ней, как об одной из важнейших составляющих Человеческого знания. Имя, даваемое мной этой науке, ново, однако сам предмет ее изучался всеми, кто достоин звания философа от начала времен. Антропография есть описание Числа, Меры, Веса, Очертаний, Расположения и Цвета всех тех многочисленных сущностей, что заключены в теле Человека… Описание небесной части мира зовется Астрономией. Описание Земного шара зовется Географией. Соединение же двух последних именуется Космографией (коя суть описание мира в его целостных и всеобъемлющих пределах). Тогда почему бы описанию того, кто есть Микрокосм или Малый Мир (и во имя которого, ради служения ему и были сотворены все прочие плотские твари, при том он причастен Духам и Ангелам и сотворен по образу и подобию Божию) не быть отдельною дисциплиной, … кою следует почитать Искусством из искусств?»[648]

Обратим внимание: следуя традиции своего времени, Ди проводит параллель между Микро– и Макрокосмом и, по сути, декларирует, что описание второго имеет ценность именно как ключ к пониманию первого: постижение мира есть не более чем ступень к постижению человека, ибо венец творения есть человек. Можно сказать, что все мироздание как бы рассматривается через антропоморфную призму, но это будет не совсем верно: скорее, два мира – человек и Вселенная – пульсируют, постоянно проецируясь друг на друга и друг в друге раскрываясь. «Новая» наука, которую предлагает Ди – на первый взгляд, она может показаться анатомией, но анатомия вовсе не была в ту эпоху какой-либо новинкой, а то, о чем говорит Ди, есть анатомия в соединении с физиологией, психологией, философией, и т. д. Сам же термин, предлагаемый Ди для этой собирательной области знания – «антропография» – подразумевает одновременно и «описание», и «прорисовку» человека, то есть вербальную и графическую репрезентацию знания о нем – именно поэтому все эти рассуждения развертываются в контексте Эвклидовой «Геометрии».

Ди думает о некоем «Атласе человека»: не «Анатомическом атласе», а гораздо более грандиозном проекте, который бы включал в себя кроме анатомических рисунков также и схемы, диаграммы и прочие визуальные способы представления материала.

Но совершенно сходный проект стоял и за «Атласом» Меркатора: своему создателю он виделся пятитомной (или пятичастной) книгой, в которой сначала представлено Сотворение мира, потом – астрономия, затем – география, генеалогия и, в конце, хронология.[649] Обратим внимание, что последние два раздела связаны непосредственно и исключительно с человеком, тем самым мир мыслится как арена действий рода Адама.

То есть картография в определенной мере есть наложение человека и его деяний на лик Земли и тесно связана с общими идеями (у Ди – гораздо теснее, чем у Меркатора) а в конечном счете с философией, то есть с интеллигибельными, умозрительными сущностями.

Но свойством Ренессанса было как раз стремление визуализировать интеллигибельное, будь то «иероглифическая монада» доктора Ди, обретающая форму графического знака – истолкованию же этой формы отдан целый трактат,[650] или дюреровская серия гравюр, посвященных меланхолии. Неслучайно именно Ренессанс открывает, насколько эффективны для трансляции знания различного рода диаграммы и рисунки, будь то гравюры, раскрывающие взаимосвязи мира в трудах Роберта Фладда,[651] или иллюстрации знаменитой алхимической «Mutus Liber» – «Немой книги», где знание о путях получения Философского камня передано только в рисунках – при этом подчеркнуто отсутствует текст.[652]

И учитывая эти общие свойства эпохи, мы лучше поймем некоторые черты ренессансной картографии.