Колесо Фортуны. Репрезентация человека и мира в английской культуре начала Нового века

Портрет елизаветинской эпохи в первую очередь выполнял репрезентативную функцию, свидетельствуя о месте модели в общественной иерархии. Богатые костюмы, украшенные драгоценностями, дорогие инкрустированные доспехи, посохи государственных мужей и жезлы военачальников, знаки отличия, подчеркивающие принадлежность модели к какому-либо ордену: цепи, ленты и т. п. – все это явственно говорило о социальном статусе портретируемого. Как писал художник Уильям Сигар, «портреты, картины и иные памятники призваны украшать храмы, города и княжеские дворцы… они призваны сохранить в памяти замечательные деяния людей, что жили благородно и умерли достойно [Курсив наш – А. Н.]».[280] Поэтому деталям, отражающим статус модели, уделялось значительно больше внимания, чем передаче индивидуальных особенностей облика: очень часто на портретах одного и того же человека, написанных разными художниками с интервалами в 10–20 лет мы можем видеть, что лицо модели практически не изменяется. И дело не в том, что возраст не откладывал на человеке отпечатков. У художников той эпохи существовало понятие «маски» – характерного для данной модели набора черт, которые должны воспроизводиться на портрете, вне зависимости от возрастных изменений. Существовал, например, определенный канон «маски» королевы Елизаветы I (вернее – «масок», последовательно сменявших друг друга на протяжении долгой жизни королевы) и т. д.

Осознание этого качества портрета подталкивало заказчиков к тому, чтобы превратить его в своего рода «талисман», зафиксировав на нем не только достижения, но и чаяния, выразив их в «импрессе» – краткой вербальной формуле, призванной определять судьбу портретируемого и его характер.

«Импресса» максимально «индивидуализировала» портрет, подчеркивая личные черты модели, «надевающей» на себя ту или иную социальную роль. Характер человека в ту эпоху понимался как сложный набор качеств, данных от рождения и развертывающихся в будущее, – тем самым «импресса» акцентировала те черты человеческой личности, которые присущи ей перманентно, – однако, акцентируя, их усиливала.

В этом отношении весьма интересен уникальный «астрологический» портрет Кристофера Хэттона, созданный в 1581 г. неизвестным художником из круга мастерской Сигара (ил. 29).

Портрет представляет собой записанную с обеих сторон доску размером 96 на 72,3 см. На лицевой стороне в круге в три четверти изображен Хэттон в черном колете, с белыми брыжами. Это изображение вписано в два других круга: внешний из них представляет Зодиак, на внутреннем же изображены аллегорические фигуры планет, локализованные в соответствии с их положением в гороскопе модели на декабрь 1581 г.: Сатурн и Венера находятся в Водолее; Юпитер, Меркурий и Солнце – в Козероге; Марс – в Стрельце и Луна – в Раке. Оставшаяся плоскость доски рассечена на квадраты, подобно полю гербового щита. Надпись наверху в центре гласит: «TANDEM SI» («Если все-таки»); внизу в центре: «SI SPESMEA» («Если моя надежда»), вверху слева: «NATUS EXARATUS INHUMATUS» («Рожден, сотворен, погребен»), чуть левее от нее: «DIC MENSR ANNO» (видимо, должно быть: DIC MENSA ANNO, и тогда читается как «Скажи, доска, год»); вверху справа, рядом с изображением фамильного герба: «Miles Creat 9:15». В левом нижнем углу изображен художник, пишущий портрет, и вьется надпись: «[AE]ternitati pinxit» («Написал для вечности»). В правом нижнем углу изображен астроном, созерцающий модель планетарных сфер, и вьется надпись: «[AE]ternitati finit» («Завершил для вечности»).

Мастерская У. Сигара. Портрет сэра Кристофера Хэттона. Оборотная сторона. Ок. 1581 г. Музей и картинная галерея Нортхэмптона

Девиз «Tandem si» встречается и на других портретах Кристофера Хэттона, в частности, выполненном неизвестным художником около 1589 г. Выражение «si spes mea», по-видимому, отсылает к латинскому гимну «Victimae paschali laudes» (Возрадуемся пасхальной жертве), исполняемому обычно на Пасху и содержащему строку «Surrexit Christus spes mea» (Восстал Христос, надежда моя) – тем самым, перед нами и указание на имя модели на портрете: Cristo-pher. Аллюзия к гимну позволяет (с долей осторожности) предположить, что надпись «Creat 9:15» может быть прочитана как «Creation 9:15» и является отсылкой – к 15 стиху 9 главы Книги бытия: «И Я вспомню завет Мой, который между Мною и между вами и между всякою душею живою во всякой плоти…», что в соседстве с родовым гербом указывает на верность рыцарской присяге. Заметим, правда, что «Книгу Бытия» в Англии той поры называли либо, в соответствии с европейской традицией, ее греческим именем, Genesis, либо «Первой книгой Моисеевой» – именно так она представлена в так называемой «Епископской Библии» (1568) – переводе Священного писания на английский, выполненном в царствие Елизаветы I под руководством архиепископа Кентерберийского Мэтью Паркера.