Колесо крутится. Кто-то должен поберечься

– Я этих девок знаю, можете не рассказывать. Развратница. Зовущие черные глазки каждому мужчине говорят: «Пойдем со мной в укромный уголок». Дерзкий рот так и просит: «Поцелуй меня». Комок похоти, а не женщина.

Элен ничего не говорила сиделке о внешности Кэридуэн и в изумлении слушала ее бойкую тираду.

– Вы раньше слышали о Кэридуэн? – спросила она.

– Конечно, нет.

– Тогда откуда вы знаете, как она выглядела?

– Я знаю, что она из Уэльса.

– Но ведь не все здешние девушки одинаковые!

Сестра Баркер сменила тему:

– Что касается распоряжения профессора, то мне все равно. Сиделка никому дверей не открывает. И уж конечно, я не стану высовываться из дома в такую погоду, рискуя жизнью. Я для этого слишком умна.

Услышав, как сиделка себя превозносит, Элен немного приободрилась. Пусть сестра Баркер принадлежала к не самому приятному типу людей, таких на свете было много. Во всяком случае, она уж точно не ведьма – как вообразила миссис Оутс, – что по ночам тайком впускает в дом смерть.

– Сестра!

Услышав голос старухи, сестра Баркер вновь обратилась к Элен.

– Мне нужно спуститься на кухню, – сказала она. – Вы не могли бы с ней посидеть?

– Конечно, – кивнула Элен.

– Уже не боитесь? – усмехнулась сиделка. – Когда это вы успели передумать?

– Не знаю, что на меня тогда нашло, – стала оправдываться Элен. – Наверное, утомилась. Но сейчас не время для надуманных страхов: нам всем грозит настоящая опасность.

С прежней уверенностью она вошла в Синюю комнату, ожидая радушного приема, но леди Уоррен, казалось, забыла про свой былой интерес.

– Кто там ломился в дверь? – спросила она.

– Да у вас острый слух! – заметила Элен, пытаясь придумать какое-нибудь объяснение.

– И зрение, и обоняние, и все остальное! – отрезала леди Уоррен. – Получше, чем у тебя. Ты можешь отличить недожаренный стейк от непрожаренного с кровью?

– Нет, – ответила Элен.

Очередной вопрос старухи перевел разговор на еще более неприятную тему:

– А ты можешь выстрелить человеку в глаз и не промахнуться? Так кто там ломился в дверь?

– Почтальон, – соврала Элен, исполняя распоряжение профессора. – Его не сразу услышали: Оутс уехал за кислородом, а меня не было поблизости.

– Устроили бардак в моем доме! – разгневалась леди Уоррен. – Что ты смотришь? Это все еще мой дом. При мне слуги носили ливреи. Но они все сбежали. Слишком много деревьев.

Эти слова старуха произнесла с неподдельной горечью: ее вновь одолела тоска по прошлому.

Но пока Элен сочувствовала старушечьей доле, леди Уоррен продемонстрировала свою состоятельность: она услышала на лестнице шаги, которые остались не замеченными для Элен, и мгновенно насторожилась.

В комнату вошел профессор.

Элен с интересом подметила, что женская сущность леди Уоррен дает о себе знать (даром что старуха одной ногой в могиле): она ни с кем не разговаривала так, как с пасынком.

– А-а, Себастьян, наконец соизволил меня навестить? – воскликнула она. – Что-то ты поздно сегодня.

– Извините, madre, – сказал профессор. Высокий, в костюме, он стоял у подножия кровати в тени от синего балдахина. – Не уходите, – шепнул он Элен. – Я ненадолго.

– Почтальон тоже припозднился, – бросила леди Уоррен.

Элен восхитилась находчивостью профессора: он не растерялся и тут же придумал правдоподобное объяснение:

– Его задержала буря.

– Он что, не мог сунуть письма в щель?

– Одно письмо было заказное.

– Ясно. Себастьян, я хочу курить.

– А как же ваше сердце? Может, не стоит?

– Мое сердце сегодня не хуже, чем вчера. А вчера ты не служил по мне панихиду. Дай сигарету.

Элен не сводила глаз с этой пары. Профессор открыл портсигар и наклонился с зажженной спичкой над кроватью. Пламя осветило его костлявую руку и лицо леди Уоррен.

Старуха явно была заядлой курильщицей: она глубоко затянулась, посмаковала дым и выпустила несколько колечек.

– Рассказывай новости, – скомандовала леди Уоррен.

Бесстрастным голосом профессор вкратце изложил ей сводку новостей, похожую на выжимку из передовицы «Таймс».

– В политике одни болваны, – проворчала леди Уоррен. – Кого-нибудь убили?

– С этими вопросами лучше обращайтесь к миссис Оутс. Убийства – по ее части, – ответил профессор. – Madre, прошу меня извинить, я должен вернуться к работе.

– Не перетрудись, – посоветовала ему мачеха. – У тебя мешки под глазами: это нынче не модно.

– Я плохо спал. – Профессор вяло улыбнулся. – Не будь это расхожим заблуждением, я бы сказал, что всю ночь не смыкал глаз. Однако время от времени я, видимо, забывался: меня то и дело будил бой часов.

– Себастьян, ты же умный человек. Пусть наивные медсестры врут, будто просыпаются, едва с моей головы упадет один волос, но на самом деле они дрыхнут без задних ног. Я могла бы колесить по комнате в инвалидной коляске: они бы не шелохнулись. И Бланш туда же. Как только стало темнеть, она отключилась прямо в кресле. Но она в этом ни за что не признается.

– Значит, ваше алиби она подтвердить не сможет, – пошутил профессор.

Все это время Элен гадала, почему их разговор вызывает у нее такую неприязнь. Сама атмосфера Синей комнаты, казалось, отравляла клетки ее мозга.