Колесо на крыше

Пес удивленно навострил уши, прислушиваясь к непонятным звукам. Рычать он перестал. Лишь раз недоуменно гавкнул и замолчал. Он стоял на телеге, пение явно обескуражило его.

Лина приободрилась и, продолжая петь, стала пятиться к калитке. Она пела первое, что придет в голову. Собака же не знает наизусть все песни. Лина их и сама не помнит. Вот и кустарник. За ним дорога. Собаки уже не видно.

Лина повернулась и побежала.

На бегу она пела, то и дело оборачиваясь. Но пес за ней не гнался. Так она добежала до дамбы. Только здесь она, наконец, успокоилась и в изнеможении повалилась на землю. С дамбы виден тот двор и пес. Он все еще стоял на телеге, подняв голову, и зло смотрел на дамбу. Лине показалось, что он уставился прямо на нее. Она поежилась.

Больше по чужим дворам да фермам ни за что не пойдет. Хватит, страха натерпелась. В горле саднило и першило — уж очень старалась, пела. И песню эту она никогда больше петь не станет. Как приятно и спокойно на дамбе, здесь ей ничто не грозит. Врасплох ее не застать — все кругом как на ладони. Она отвернулась и стала смотреть на море. Сегодня оно спокойное, прилив еще не начинался, вода отошла далеко, обнажилось каменистое, местами уже сухое дно.

Вот, громко и тревожно вскрикнув, взлетела цапля. Тяжело взмахивая крыльями, долетела до старой перевернутой лодки вдалеке от дамбы. Гордо встала и принялась чистить клювом перья. Белая цапля на фоне голубого неба и голубого моря.

Лина глаз отвести не могла. Конечно, цапле далеко до аиста, но когда кругом только море да небо, то и на цаплю залюбуешься. Учитель велел искать везде, даже там, где колеса и быть не может. Под лодкой его и впрямь быть не может, особенно под этой, она уже лет сто вверх дном лежит. С давних-давних времен. Конечно, для колеса место неподходящее, но посмотреть все же стоит. Учитель сказал, удача приходит порой, когда ее совсем не ждешь. И к тому же в море собаки не водятся.

Лина медленно пошла по сухому дну, старательно обходя лужи, оставшиеся после отлива. Она шла почти бесшумно, но цапля услышала. Недовольно щелкнув клювом, она снялась и полетела к дамбе, и Лина осталась одна на самом дне таинственного моря. Невдалеке темнела старая лодка.

А как на нее забраться? Борта крутые, высокие, днище выгнуто. Лина и сама толком не знала, зачем ей наверх лезть. Раз уж она здесь, нужно что-то делать. Не на прогулку же она вышла!

Лодка поросла водорослями, наверное, скользкая и холодная. Раздолье для улиток, моллюсков и прочей морской живности. Сверху доски кое-где прогнили. А под лодкой жили большие крабы. Лина слышала, как они скреблись, стукались жесткими панцирями о борта.

Лина еще раз обошла лодку. Взобраться можно только с кормы. Там висел обрывок якорной цепи. Правда, цепь тоже скользкая. Но если покрепче ухватиться и подтянуться, можно залезть наверх. Башмаки придется снять.

Лина задумалась. И чулки с носками лучше снять. Но тогда по улиткам да слизнякам ступать придется. По спине побежали мурашки. Нет, она только башмаки снимет. Но когда она поставила их на морское дно, ей вдруг стало стыдно — как же она их бросит, они такие маленькие, беззащитные в огромном море. Нет, надо взять их с собой.

Не раздумывая, Лина сняла с косички ленту, привязала к башмакам и повесила на шею. Потом зажмурилась, взялась за цепь и, упираясь ногами в корму, влезла наверх. И не так уж это трудно!

Вот она и на лодке. Стоит, оглядывается. Надо же — сама, без помощи залезла! Видел бы ее сейчас кто-нибудь! А то Йелла думает, что только мальчишки умеют лазить по заборам и через канал прыгать. Если бы не юбки да платья, она бы выше самого Йеллы прыгнула.

Как тихо! Хоть бы цапля не улетала. Лина второпях развязала ленту, но в косу вплетать не стала — руки грязные — и надела башмаки. В башмаках куда лучше! Она осторожно пошла по скользкому днищу лодки, по нему ползали мелкие рачки, слизняки.

В днище зияла большая квадратная дыра! Для чего? Лина осторожно подошла поближе, встала на колени и заглянула: пусто и темно, только слышно, как шуршат крабы.

Но вот глаза привыкли к темноте. Неожиданно Лина подалась вперед, просунула в дыру голову, стараясь лучше рассмотреть во тьме… Не может быть! Там лежало колесо!

Лина выпрямилась, огляделась, зажмурившись от яркого солнца, она даже рот приоткрыла от удивления. Словно собиралась крикнуть: «Нашла!» Но вокруг ни души, тихо, светит солнце. Даже самой не верится. А может, показалось? Она снова низко наклонилась, голова и плечи скрылись в темноте. Да, так и есть! Колесо! Зарылось глубоко в ил, но Лина могла различить спицы, часть обода, большую круглую ступицу.

Колесо под старой, всеми забытой лодкой. Вот уж где его и впрямь не могло быть.

Лина вскочила и пустилась в пляс, забыв, что дно скользкое. Она даже запела, нарушив тишину и покой. Она плясала и пела, пела ту же песню, что и собаке. В ней по-прежнему не было смысла, просто случайные слова, но сколько сейчас в них радости!