Колесо превращений

... Время летело стремительно. Это для лежебок да бездельников оно стоит на одном месте, а для тех, кто работает рук не покладая и не разгибая спины, оно летит стрелой каленой столь быстро, что его не замечаешь.

Осень - перемен восемь.

Отгремел грозами сентябрь-хмурень. Октябрь-свадебник расшумелся на дворе семью погодами: сеял, веял, крутил, мутил, ревел, сверху лил и снизу мел. Так и ушел. А тут и ноябрь-полузимник объявился, закружил метелями, затрещал морозами, заставил мужика с телегой проститься да в сани перебраться. Одним словом, ноябрь-сумерки года. Но и он прожил лишь 30 ден и встретился с декабрем. А декабрь-стужайло свое дело хорошо ведает - землю морозит, глаза снегами тешит, за ухо холодом дергает...

А Милаву все нипочем: хоть метель на дворе, хоть просинь яркая трудится без устали, мастерство совершенствует. И наградила его судьба за упорство и духа большую крепость - в самом начале января-перезимника запел Поющий Сэйен, да еще как запел!

Ошалевший Ухоня первым прискакал на поляну, где занимался Милав. А тут и Нагин с Намуто подоспели.

- Сильно слатоко Сэйен поет, - поцокал языком старик, - не слысал я таково!

Нагин поздравил Милава с успехом и сказал, что вечером будет у него к кузнецу разговор важный. Милав терялся в догадках: что хочет поведать ему таинственный чернокнижник?

Ухоня был рядом, и без его гипотезы не обошлось.

- Все! - трагическим шепотом объявил он. - Кончилась наша сладкая жизнь. Загонят нас теперь с тобой куда Макар телят не гонял...

Но Ухоня ошибся - никто никуда не хотел их отправлять; разговор касался только Поющего Посоха.

- Не хотел я тебе открывать всего до срока, - заговорил Нагин, когда под монотонные завывания метели они расположились вечером в "гостевой" избе. - Не был я уверен, что овладеешь ты искусством Поющего. Теперь вижу, что ошибался. А значит, пришло время узнать тебе о посохе все... что я могу сказать тебе сейчас.

Начало было интригующим, и Милав ждал продолжения, затаив дыхание.

- Посох этот непростой, - продолжил Нагин. - Нашел я его благодаря знанию одного забытого языка. Многие годы пытался понять я неведомые письмена, обнаруженные мной в северных землях угуев. Потратил на этот труд десять лет своей жизни, все же вернулся на родину вместе с Поющим. Но и здесь пришлось нелегко - не мог я понять всей глубинной, внутренней силы посоха. Для того и Якау Намуто из дали запредельной вызвал - чтобы помог он мне. Но и ему, ведавшему многие секреты боевого искусства, не сразу открыл Поющий свою тайну. Три года они изучали друг друга. И лишь случайность помогла мудрому Намуто понять великую силу посоха. Было это в те времена, когда Аваддон колдовством своим неразумным нарушил естественный ход событий. Много народа в ту пору ума лишилось, а многие под видом отуманенных дела недостойные творить стали. Пришли как-то в наш скит разбойники, а Намуто здесь один был с тремя странницами (меня к княгине Ольге срочно позвали). Видя немногочисленность обитателей, задумали вражины злодейство учинить - старика со странницами на сосне повесить, а скит разграбить. Да только Якау Намуто не позволил делу черному совершиться многих покалечил, а некоторые здесь же с жизнью и распростились. Но когда он решил с оставшимися "поговорить" на языке Поющего, случилось странное: посох наносил какие угодно ранения, но едва Намуто захотел убить одного из самых жестоких татей - посох взбунтовался. И татям досталось, и самого старика посох приложил так, что я его потом месяц на ноги ставил!

Намуто только языком цокал, во всем соглашаясь с чернокнижником. Милав со страхом посмотрел на Поющего, лежавшего рядом с ним. Нагин перехватил его взгляд и усмехнулся.

- Ты не должен бояться своего оружия, только ты всегда помни о том, что Поющий не позволит тебе оборвать ни одну человеческую жизнь!

- Но почему?! - воскликнул удивленный Милав. - На земле столько подлецов, негодяев, предателей, убийц, которые много хуже самого жестокого зверя!

- Не могу я тебе ответить, - задумчиво произнес Нагин. - Посох сделан давно. Очень давно! Быть может, в то далекое время людей было так мало, что даже у самого ничтожного из них нельзя было отнять жизнь...

Еще два долгих месяца - февраль-снежень и март-зимобор - Милав изнурял себя тренировками. По совету Намуто кузнец теперь и спал вместе с Поющим, изготовив для него специальный чехол, в который, как в ножны, вкладывался посох в сложенном состоянии. Ножны можно было закрепить и на спине, и на широком кожаном поясе. Ухоня по этому поводу даже поссорился с Миланом.

"Ты с этим посохом сутки напролет не расстаешься", - сказал он как-то обиженным голосом и исчез в тайге на несколько дней.

"Приревновал он меня к посоху, что ли?" - недоумевал Милав.

Мудрый Якау Намуто на свой манер успокоил Милава:

- Ухоня не смотли - его плохо понимай. Сэйен - завой, все понимай!