Колесо Сансары

– Я ведь много о тебе думал, часто вспоминал наши детские шалости и проделки. Ты знаешь я ведь завидовал тебе ты был выше и сильнее меня, пользовался вниманием у девушек. Я же был обычным посредственным парнем. В надежде доказать всем нашим друзьям и знакомым свою состоятельность я уехал покорять Белград. Но добиться сколь-нибудь значимых успехов, к сожалению, не смог. Возвращаться в Приштину из гордости не стал. Так и жил в Белграде, работая то грузчиком, то дворником, то разнорабочим.

– «Помнишь, Деян, я ведь имел хорошие перспективы по математике? – так во всяком случае говорил наш учитель Неманья. Помнишь его? Но все мои мечты о поступлении в университет, достойной карьере, жалованье, семьи и прочих прелестях жизни – все это развалилось. Я начал безумно душевно страдать, начал серьезно пить, дни летели как один. И моя тоска только усиливалась. Сейчас говорят есть такая новомодная болезнь депрессия, так вот я не врач-диагност, но мне кажется именно эта хандра одолела меня.

– А как же твоя жена? – спросил Деян. Она разве не поддерживала тебя?

– Какая жена? – ответил удивленно Милко.

– Я просто слышал, что ты был женат.

– От кого ты слышал? Хотя можешь не отвечать. Сейчас это не имеет абсолютно никакого значения. Как у нас говорили? Если в нашей деревне кто-то пукнет, то в другой скажут обосрался.» Милко искривил рот в нелепой улыбке, а затем продолжил: «Нет, мой друг, я никогда не был женат. Да и девушки у меня по сути никогда и не было. Свои плотские утехи я справлял у куртизанок. Но я честно не хочу в эту минуту говорить об этом.

– Послушай, Деян, в последние годы жизни» – он грустно улыбнулся, держась за рану на животе. Я начал увлекаться индуистскими книгами. Так вот там, в Индии есть строгое разделение людей на так называемые касты и если даже ты очень стремишься тебе не удастся стать купцом, к примеру, если всю жизнь ты и твой отец и твой дед и прадед прочищали канализационные стоки. К чему я веду? Индусы, четко зная свою закрепленную роль в этом мире счастливы. Может быть это правильно? К чему стремиться, преодолевать трудности, превозмогая лишения и добиваться мнимых, навязанных обществом целей? Как думаешь, Деян?

– Я не знаю, Милко, честно говоря никогда особо не задумывался над этим» – ответил Деян. Хотя я думаю, что динамизм развития цивилизации связан именно со вторжением разума в понимание природы материи и кристаллизации идей во что-то осязаемое. Именно трансформация, переход человека и его мыслей из одной формы в другую способствует прогрессу.

– Ты прав – грустно ответил Милко. Ты всегда был толковым парнем, мой друг. И я рад, что в последние дни или часы своей жизни я повстречал тебя. Наверное, это неслучайно, но истинный смысл нашей встречи мы поймем позже. Ладно прощай, Деян».

– Погоди, Милко. Что все так серьезно?

– Да, друг. Я умираю, врачи говорят осталось немного. Будь счастлив, не поминай лихом.

***

Ранее утро. Зима. Владимир идет по дороге на свою работу. «Типичное московское утро- про себя думает он. Серость, вечное отсутствие солнца, промозглая погода – атрибуты столичной жизни. Да еще эти реагенты, которые бесконечно сыплют на дорогу, и благодаря которым срок службы обуви в лучшем случае составляет два сезона, если повезет три».

Последнее время его жизнь превратилась в бесконечную рутину: работа-дом-работа-дом. Нет, его не тошнило от работы, но в то же время и бесконечного восторга от своей сферы деятельности он не выказывал. Эта рутина принимала все менее острое восприятие и в особенности зимой, когда чувства впадают в анабиоз.

Ему безусловно хотелось привнести в свою жизнь чего-то нетривиального, но чего именно он сам не знал. «А когда ты не знаешь четко чего ты хочешь или не в состоянии детально визуализировать свои мечты и будущую жизнь, то это никогда и не наступит!» – гласил основной постулат культовых сочинений для поколения офисного планктона а-ля «Секрет» или «Яблоки падают вниз».

Владимир был в достаточной мере компетентным профессионалом в своем деле. Коллеги неоднократно обращались к нему за советом, за что очень часто были вознаграждены дельным обстоятельным ответом. Но как часто бывает с людьми неврастенического склада психологии Владимир был склонен к эмоциональным флуктуациям. Причем амплитуда колебаний его настроения была поистине экстремальной. Он то впадал в эйфорию, то ниспадал в полнейшую фрустрацию. Такие эмоциональные состояния были его спутниками на протяжении всей жизни, в свою очередь эта жизнь делилась на более мелкие отрезки в годы, недели, дни, часы, минуты.