Колесо времени

Н. Локьер все более убеждался в справедливости давних заключений У. Стьюкли о продуманной координации древних памятников, предназначенных для наблюдений за Небом, друг с другом, об отражении ими некоей модели, выраженной строго рассчитанным расположением святилищ, менгиров и групп камней. Так, на Солсберийской равнине равносторонний треугольник со сторонами длиной 6 миль образовывали расположенные в углах его Стоунхендж, Гроувели Кастл и Олд Сарем. Н. Локьер обратил также внимание на примечательное с точки зрения геометрии взаимное расположение Стоунхенджа, Олд Сарема, Солсбери и Клисбери Кэмпа. Захваченные его идеями, в том же направлении стали с увлечением работать Д. Гриффитс, адмирал Бойл Сомервилл, археолог А. А. Льюис, Девуар и купец из Хиерфорда Альфред Уоткинс.

Б. Сомервилл заметил, что многие мегалиты, обнаруженные им на севере Ирландии, располагались весьма примечательно — они всякий раз ориентировали взгляд на какую-нибудь заметную по характерности рельефа точку на горизонте, а она при проверке оказывалась местом, где восходило Солнце в дни солнцестояний, равноденствий или на рубежах майско-ноябрьского года. Ему удалось также выявить ориентиры на участки Неба, где в определенное время появлялись примечательные для календаря звезды или полная Луна. Б. Сомервилл в соответствии с астрономическими расчетами датировал установку таких мегалитов временем от II тысячелетия до нашей эры до I века до нашей эры. Ему, кроме того, принадлежит честь открытия холма с камерой «Постель Гиганта», ориентированной в 100 году до нашей эры пятью стоячими камнями на восход Солнца в день летнего солнцестояния, а в Шотландии он первым обследовал в Льюисе знаменитое каменное «кольцо» Калланиш, каменная аллея которого ориентировала взгляд точно на север. Н. Локьер способствовал публикации на страницах «Nature» сведений, собранных его соратниками. Не без его, очевидно, благословения Б. Сомервилл прочитал свой доклад «Астрономические указания в мегалитических памятниках Калланиша» сначала в Королевском антропологическом институте, а затем и в Британской астрономической ассоциации.

А. Уоткинс после смерти Н. Локьера выдвинул дерзкую идею о расположении святилищ и прочих древних сооружений по линиям, которые прослеживались за пределами видимого горизонта на многие десятки миль. Такого рода линии или, как их называл А. Уоткинс, «leys», «дороги», со своеобразными вехами — памятниками вроде отдельных камней, «колец», куч каменных глыб, курганов, колодцев, храмов и с характерными природными «зарубками» на горизонте в виде, допустим, эффектных скальных выступов были ориентированы астрономически значимо и образовывали строгую систему. Эти линии покрывали как сетью значительные по площади районы, и, следуя по ним, можно было, не теряя ориентировки, путешествовать по стране.

Накопление подобного рода фактов не производило, однако, впечатления на мир английских археологов, которые с ревнивой яростью отстаивали свою гегемонию в науке о древностях. Но вот ведь что любопытно: скептицизм и неприятие астрономии в археологии вовсе не питались результатами тщательных проверок выводов Н. Локьера и его соратников. Специалисты по древностям, вооруженные неотразимой, как им представлялось, по силе убедительности теорией «Urdummheit», если бы даже смогли провести нужную проверку, не испытывали в том необходимости. Они были убеждены, что «ересь» питается обстоятельством до предела простым — неосведомленностью Н. Локьера и его неугомонных соратников в «примитивной природе» первобытного общества. Ну, не удобно ли освобождало их это от хлопотной нужды опровержения самоочевидных заблуждений? Логика в такой позиции была элементарной: этого быть не может, потому что этого не может быть никогда. Не удивительно поэтому, что вскоре методом борьбы с теорией Н. Локьера стало глубокое умолчание специалистами по древностям Англии результатов исследований в области астрономической археологии — отработанный прием расправы с не освященными традицией идеями, которые нарушали «академическое спокойствие». Если обратиться к сочинениям английских археологов, изданным после смерти Н. Локьера, то может создаться впечатление, будто такого человека вообще не было на свете.