Колян – путешествие в ад

Колян положил трубку и сказал:

–Теперь надо идти, иначе мне и правда влетит, что-то ее опять несет.

– Женщины – это наши камни точильные, чтобы мы не расслаблялись особенно. Не забывай ее благодарить, – сказал отец Феодосий.

– Ага, точно точильные. Точат на ровном месте, – пробурчал Колян. Я про себя подумал, что лучше не заводить два камня, а то выходят жернова, между которыми в муку может смолоть.

Мы пошли к дому Коляна .Он, видимо, все еще находился под впечатлением своего путешествия и тараторил без умолку:

– Отец Феодосий, я сегодня в последний раз ходил туда, куда вам рассказывал, больше не пойду. В этот раз, мне кажется, я побывал в самом настоящем аду…

Он рассказывал ему то, что я уже успел прочитать: про ад, про людей, превратившихся в камни. Про детей, которые там оказываются. Отец Феодосий слушал, кивал головой и вздыхал. Когда Николай закончил, мы подошли к его дому. Отец Феодосий сел на лавочку, которая была около забора дома Коляна и сказал:

– Да, воистину неисповедимы пути Господни. В странном месте ты побывал, Николай, это реально адское дно. Очень опасными путями ты ходишь, но ведет тебя ангел, видимо. Каждый раз тебя святые выручают. Мне тяжело принять твой рассказ в чистом виде. Но я думаю, что ты получил ровно те образы, которые ты смог принять. Видимо, я получу свои образы и свои обители, которые у меня вот тут, – он постучал пальцем себе по голове.

– Но тем не менее, все твои образы, которые ты мне рассказал, я понимаю. И дети, которые в камни превращаются, мне тоже близки. Я чувствовал, что-то очень похожее, когда отпевал младенцев. Я чувствовал их ужас и непонимание того, что же с ними происходит. И может быть, моя молитва приводила к ним ангела или святого в тех самых комнатах. И другое, что ты увидел, верно – необратимость тех, кто сам лишил себя жизни, наложил на себя руки. Он не хотят жить, поэтому не могут спастись. Зачем спасать тех, кто не хочет жить?

Отец Феодосий как-то сгорбился и оперся локтями на колени, я испугался, что ему плохо:

– Отец Феодосий, вам плохо?

– Нет, Алексей, мне очень хорошо. Теперь мне многое открылось, вы двое – мои ангелы. Вот провожу вас и тоже собираться буду, надеюсь, примет меня Господь уже.

Мы переглянулись с Коляном, не зная, что на это отвечать.

–Ну ладно, отдохнул – и хорошо, идем уже, – сказал Отец Феодосий и встал.

Мы зашли в дом Коляна. Там все было вверх дном, хотя вещей было и не так много. Мы начали помогать упаковывать вещи и грузить все в машину. Отец Феодосий, как истинный командир, взял руководство сборами на себя, и дело пошло очень быстро. Мы за полчаса все уложили и упаковали. Последним в багажник Колян уложил «ключ от Измерений», завернутый в наволочку. И мы сели пить чай.

– Теперь ты поведай нам о своих приключениях, Алексей, – сказал мне отец Феодосий.

– Я был на войне, рядом с вами, отец, хотя до сих пор не понимаю, как такое возможно? Видимо, тот мир сильно похож на этот, но кто тогда к Вам приходил? Есть, может быть, мир который опережает наш?

– Видимо, так и есть. А может, Элронд нам чего-то не договорил? – вставил Колян.

– Видимо, да. Но что меня больше всего удивило на войне, так это моя встреча с немцами. Я очнулся в немецком госпитале, рядом со мной лежал немец Ганс. Он стал моим другом. Он хороший человек, правда, с причудой. Он был повернут на свиньях и вкусной еде. Он все время мне рассказывал, что мы, русские, – варвары, не умеем выращивать свиней и вкусно и красиво кушать. Меня действительно удивило, что они не чувствуют себя оккупантами или захватчиками, они шли освобождать нас. Я ведь пришел в то время, чтобы помочь СССР победить в войне с меньшими потерями, а потом понял, что помочь я не могу, да и не хочу, как я понял позже.

Отец Феодосий опять сделал паузу, видимо, подбирая слова, которые он хотел сказать:

– Я много немцев видел, и пленных, и убитых, и жестоких, и спокойных. Ты ведь помнишь Семена?

– Да, помню, он злой такой был.

– Вот это зло его и погубило, и весь наш отряд чуть не уничтожило, так он хотел мести. Через пару недель после того, как ты погиб (ну то есть, мы считали, что ты погиб), он уговаривал нанести удар по узловой станции, агитировал все. А это была подстава, я был против, но пришлось отпустить отряд во главе с Семеном. Семен резал и рвал, пытаясь утопить в крови свою ненависть, и погиб, как герой. Но как к Семену относились немцы? Он дикий варвар, с неоправданной жестокостью уничтожающий людей. Он уничтожил немецкий инженерный отряд, который не был вооружен, на подходе к станции. Там даже были не немцы, там были словаки, которые не хотели воевать, но не могли уйти от немецкой власти. Он положил их всех, а через час погиб сам. Но это война, тут глупо осуждать Семена. Он ушел на тот свет с тяжелым камнем в сердце и станет, видимо, сам камнем навечно. А немцы, они ведь тоже люди, шли сюда, также одурманенные пропагандой. Они в итоге ответили за преступления всей Европы.

Отец Феодосий замолчал, погрузившись в свои мысли, мы не смели его перебивать. А он продолжил: