Колибри

Медсестра подошла так близко к Анне, что та могла почувствовать ее дыхание и еще кое-что. Может, запах пота? Может, затхлый запах стариков пристает к тем, кто за ними ухаживает? Кряхтя, Кертту Вийтала села на кровати и подняла руку: под тонкой, как папиросная бумага, кожей набрякли тяжелые синие вены. Она взяла стаканчик с лекарством и неожиданно быстрым движением руки опрокинула его содержимое в рот и проглотила.

– Надо же! – вырвалось у Анны.

У медсестры уже был наготове стакан с водой. Она приложила его к губам Кертту и наклонила, так что по ее застиранной ночной рубашке потекла струйка воды.

– Вот так, хорошая девочка, – произнесла медсестра с наигранной бодростью и быстрым движением вытерла Кертту рот.

Анна смотрела, как вода впитывается в хлопок, становясь темным пятном на ткани. «Я хочу скоропостижно умереть прежде, чем мне исполнится семьдесят», – подумала она, поднялась с кровати и пошла открыть окно. Она посмотрела вниз на улицу, рассекавшую центр в самом оживленном его месте. Люди шли сплошным потоком в магазины и рестораны. А вот и уютное кафе «Пингвин», куда Анна любила заходить на чашечку эспрессо, – отсюда его было видно очень хорошо. Терраса разобрана, стулья убраны на склад дожидаться следующего лета. На подоконнике лежал бинокль. Медсестра заметила взгляд Анны, взяла бинокль и убрала его в шкаф.

– Наша бабушка, когда хватает сил, любит сидеть у окна и разглядывать прохожих, правда, в последнее время все реже и реже, – сказала медсестра грубовато, ничуть не смутившись прямого взгляда Анны.

«У нее очень голубые глаза. Мы мешаем ей работать, мы мешаем ей», – подумала Анна.

Она посмотрела вниз: вид из окна был рассчитан на молодых и полных сил – на тех, кто живет на полную катушку, а не потребляет услуги социальных служб; он был предназначен не для того, чтобы усохшие тело и душа взирали на него сверху в бинокль, жалея об утраченных возможностях, а для того, чтобы броситься в него, как в омут, и полностью отдаться потоку. А если у тебя нет сил, то и место тебе в доме престарелых, ну или подальше от центра.

Анна попросила медсестру и Эско выйти с ней на кухню – хотя казалось, что Кертту плохо слышит, все равно было неприлично обсуждать при ней касающиеся ее вопросы.

– Давно ли вы ухаживаете за госпожой Вийтала? – спросила Анна у медсестры.

– Я или мы – медсестры?

– И так и так, – уточнила Анна.

– Кертту является клиентом нашей муниципальной службы чуть более года. Поначалу к ней приходили через день – приносили еду. С прошлой зимы за ней начали ухаживать медсестры. Тогда ее состояние ухудшилось, и она уже не могла справляться только с помощью Каарины. С тех пор я здесь.

– Скажите, каждый день приходят одни и те же медсестры?

– Нет, у нас скользящий график: ты приходишь к одному и тому же клиенту раза три в неделю – к каждому по-разному.

– Кто выдает вам график дежурств? Может статься, нам придется проверить, кто приходил сюда в определенные дни.

– А, ну конечно! Вам следует обратиться к руководителю службы ухода за престарелыми, он мой начальник. Дать вам его контакты?

– Спасибо, пригодится, – ответила Анна, беря визитку, которую медсестра нашла у себя в сумочке.

– А каково вообще состояние Кертту Вийтала? – спросил Эско.

– Вы же сами видите, – усмехнулась медсестра. – У нее уже давно Альцгеймер, а теперь он дошел до той точки, что Каарине приходится порой подолгу рассказывать, кто она. Согласитесь, печально, когда забываешь своих собственных детей.

– Каарина Хельмерсон сказала, что у ее матери случаются просветления, – сказала Анна.

– Вот как? Чего-то я не заметила. С другой стороны, Каарина бывает здесь куда чаще моего и лучше знает свою маму.

– Как вы думаете, сможет ли Кертту подтвердить, приходила ли к ней Каарина в определенные дни? – задал вопрос Эско.

Медсестра опять усмехнулась.

– Ни за что, а почему она должна? Каарина натворила чего?

– На данный момент мы пытаемся выяснить один вопрос.

– Мне пора, у нас поминутный график дежурств. Не забудьте закрыть окно, эти старушки на сквозняке простужаются. И когда будете уходить, убедитесь, что дверь захлопнулась.

Медсестра вернулась в комнату, Анна и Эско пошли за ней.

– Кертту, до свидания! Увидимся послезавтра, – крикнула медсестра, затем взяла Кертту за руку и немного погладила по морщинистой коже. Старушка издала звук, означающий удовольствие.

И ушла. Бренчание большой связки ключей еще долго слышалось из коридора.

Сколько же в этом городе одиноких стариков! Вот так вот сидят и ждут, пока не брякнут ключи, не откроется дверь и кто-нибудь не придет их навестить. Бабушке Анны по отцу исполнилось девяносто, но у нее железное здоровье: обожает танцы для пенсионеров, чуть ли не каждый день ходит в гости то к знакомым, то к родственникам. У Анны промелькнуло в голове, что в ее стране нет одиноких стариков. А почему нет?

– У меня хорошая дочка, она заботится обо мне, – вдруг сказала Кертту с постели.

Анна и Эско придвинулись ближе.

– Добрый день, госпожа Вийтала, – громко произнес Эско.

– Кто это? – озабоченно спросила Кертту.

– Эско Ниеми и Анна Фекете. Мы из полиции.