Колибри

– Ладонью кверху, Эб, хорошо? Материя заскользила по ее руке, как будто только что устало снятая с головы. Джесси поднял другую руку Абигейл и изогнул запястье, как ивовую ветвь, через подлокотник. Он присел на одно колено возле нее.

– Сейчас конец дня, правильно? Слишком поздно для жмущих туфель и тугих воротников.

И прежде чем Абигейл поняла, что случилось, Джесси, скользнув ладонью в мимолетном, чувственном прикосновении к ступням, снял атласный подарок Дэвида. Абигейл широко открыла глаза, охваченная страхом. Джесси поднялся и снова зашел ей за спину, гипнотизируя своими темными глазами над усами, которые изогнулись в улыбке. Она поняла, что он тянется к пуговицам на шее, но была не в силах остановить его. Пальцы медленно расстегнули первую пуговицу и немного ослабили давление там, где удары сердца грозили задушить Эбби. Он расстегнул вторую, потом третью – крошечные пуговки, сидевшие очень близко друг от друга и охваченные изящными петельками. Прошла бесконечно, бесконечно длинная минута, прежде чем он наконец добрался до ложбинки на горле Абигейл. Она смотрела в его черные глаза. Руки Джесси соскользнули с шеи на флероны и потянули их еще дальше назад. Глядя в ее измученные глаза, он гортанным голосом спросил:

– Разве найдется мужчина, который забудет свою невесту в таком состоянии?

Его глаза, даже если смотреть на них вверх ногами, как это делала Абигейл в кресле, пылали как угли, опаляя ее щеки и возбуждая желание закрыть лицо открытой ладонью, которая вместо этого расслабленно лежала на коленях. Даже если бы она захотела вскочить и убежать от него, она не смогла бы. Ей неоткуда было просить помощи, она могла только подчиняться его завораживающим глазам и голосу.

Глядя вниз на нее, Джесси видел, как случайный луч света попал на ложбинку на шее за изящным кружевом. Она трепетала и манила к себе. Джесси медленно отпустил кресло, пока оно не уперлось в клин, и потом так же медленно, не спуская глаз с лица Эбби, отошел в сторону, проведя рукой по флерону совсем рядом от щеки Абигейл.

– Оближи губы, Эбби, – сказал он мягко, – они должны быть влажными, когда я буду снимать.

Однако ни Джесси не сделал движения к камере, ни Абигейл не облизала губы.

– Оближи, – настаивал он, – как будто Дэвид только что поцеловал их и сказал... я люблю тебя, Эбби.

Джесси смотрел вниз, на мягкие, раскрывшиеся губы Абигейл, потом его взгляд перешел вверх, на глаза, потом – обратно на рот в безмолвном ожидании.

Абигейл высунула кончик языка и провела им по губам. Те, по-прежнему, приоткрытые, словно для того, чтобы облегчить затрудненное дыхание, заблестели.

Джесси наклонился, поставил руки на подлокотники и, оказавшись лицом всего в нескольких дюймах от Абигейл, голосом, похожим на теплый мед, произнес:

– Твои глаза открыты слишком широко, Эбби, когда мужчина говорит своей жене, что любит ее, разве не должны ее прикрытые веки трепетать?

Абигейл с трудом находила воздух, уставившись на милое, милое лицо Джесси, бывшее так близко, когда он говорил, что она ощущала потоки воздуха от его слов.

– Давай попробуем еще раз и посмотрим, – прошептал он, пригнувшись к ней. – Я люблю тебя, Эбби, – и ее веки ожили. – Я люблю тебя, Эбби, – услышала она опять... и веки наполовину закрылись. – Я люблю тебя, Эбби.

Они закрылись под щекой Джесси, который опустил к Абигейл свой жадный рот. Она больше не хотела встать с этого кресла, потому что губы Джесси встретились с ее губами, его руки подтянули ее плечи, большие пальцы скользнули к месту на шее, где Джесси видел пульсирующую жилку. Он присел на колени с одной стороны кресла и снова начал целовать. Его язык танцевал и ударял по ее языку, и все внутри ее тела тянулось и просило еще.

Но внезапно Абигейл ощутила приступ паники, сковавший ее грудь, горло, голову.

– Нет, я завтра выхожу замуж, – выдохнула она, отворачивая голову от поцелуя, который заставлял ее забыть обо всем.

– Точно – завтра, – пробормотал Джесси, мягко целуя ее в шею.

Ее глаза закрылись, и Абигейл резко отвернулась в тщетной попытке побороть свои чувства, выплеснувшиеся по вине Джесси.

– Позвольте мне встать с кресла, – начала она умолять чуть не плача.

– Нет, пока я не получу от невесты нормального поцелуя, – сказал он, целуя ее подбородок. – Эб, ты еще не его жена, будь ты ею, я не стал бы тебя целовать. Остался еще целый день...

Абигейл по-прежнему отказывалась повернуться к нему, и Джесси произнес:

– Почему ты упрямишься, Эб? Пусть на фотографии для Дэвида ты будешь выглядеть так, как будто тебя только что поцеловали. Ведь именно так женщина выглядит в ее брачную ночь, правда?

И сильная рука повернула подбородок Абигейл, обращая ее губы к губам Джесси. Но стоило ему броситься навстречу очередному поцелую, как Абигейл начала сопротивляться руками, ногами и локтями. Джесси схватил руки, сделав их бессильными, поднял их к своей шее и задержал их там силой, пока не почувствовал, что сопротивление ослабло.