Колибри

Это вырвалось непроизвольно, и мисс Абигейл немедленно вспыхнула из-за того, что сказала. Она на секунду испуганно встретилась с ним взглядом, возобновив работу с еще большим пылом.

– Чего вы застыдились, мисс Абигейл? – растягивая слова, спросил он с усмешкой. Однако о своем оборудовании он беспокоился не на шутку. – Камера и пластинки занимают уйму места. Куда они подевались? А еще у меня был саквояж. Где он?

– Понятия не имею, о чем вы говорите. Вас принесли ко мне в этом самом виде, как вы есть сейчас, сэр, и никто ничего не говорил ни о камере, ни о пластинках. Уж не думаете ли вы, что я их прячу от вас? Пожалуйста, поднимите руку.

Он поднял руку, и мисс Абигейл намылила ее всю мочалкой.

– Ну где-то они должны быть. Никто не выносил мои вещи с поезда?

Она начала смывать мыло.

– Они вынесли с поезда только вас, мистера Мелчера и его дорожный саквояж. Никто и не ожидал, что вор отправится на дело с камерой.

По едва заметному изгибу брови мисс Абигейл Джесси понял, что она считала нелепой выдумкой его рассказ.

– Скажите, сэр, зачем преступнику камера? – Она пристально смотрела на него, ожидая, какую ложь он состряпает. Он не удержался от остроты.

– Чтобы сфотографировать свои мертвые жертвы для памятного альбома.

Его ухмылка напугала мисс Абигейл.

– Мистер Камерон, это ни капельки не смешно! – вспылила она, внезапно принявшись натирать его с ожесточением.

– О! Полегче! Вы же знаете, я еще не совсем здоров.

– Пожалуйста, не напоминайте мне об этом, – кисло заметила она.

Он произнес более дружелюбным тоном:

– Вы все равно не поверите мне про камеру, поэтому я вам не стану ничего рассказывать. Вам удобно считать, что я с удовольствием граблю поезда, чтобы не чувствовать себя виноватой... – он повысил голос, – за то, что вы хотите протереть до дыр мою кожу вместо того, чтобы просто протереть ее! Ох, вы слышите?! Или вы не знаете, что означает «ох», женщина?

Она выпрямилась так резко, что хрустнули ее шейные позвонки.

– Не называйте меня женщиной, слышите?!

Она снова ухватила его руку и принялась вытирать ее насухо.

– Почему? Вы что, не женщина?

Руки мисс Абигейл замерли, удерживаемые вместе с полотенцем его длинными темными пальцами. Ее охватила паника, сердце бешено забилось. Она взглянула в его темные пытливые глаза.

– Не для вас, – чопорно ответила она и, освободив свою руку, быстро слезла с кровати.

Что-то изменилось между ними, когда он взял ее за руку. Они замолкли, мисс Абигейл занялась правой ногой и намылила ее, тщательно обходя рану. Один раз, почувствовав укол боли, он изогнулся, подняв грудь и утопив затылок в подушке.

– Дело идет на поправку, и не важно, что это может сопровождаться не совсем приятными ощущениями, – заметила мисс Абигейл.

Она все еще была расстроена предыдущими замечаниями Джесси. Когда она проворно намылила ногу и добралась до ступни, он взглянул на мисс Абигейл и тихо спросил:

– А для старины Мелчера? Она приподняла голову.

– Что?

– Вы женщина? Вы женщина для старины Мелчера?

Но момент для вопроса был выбран неподходящий. Она держала его больную ногу и без всяких колебаний опустила вниз, вместе с пеной, водой и всем прочим. Джесси охнул, но мисс Абигейл не сдвинулась с места, с оскорбленным видом глядя на него и сверкая глазами:

– Разве вам недостаточно того, что вы навредили нашим отношениям с мистером Мелчером? Он– настоящий джентльмен... а вы даже понятия не имеете, что это такое. Вам приятно сознавать, что именно по вашей вине я его потеряла?

Нога вдруг чертовски сильно заболела, плотно сжатые губы побелели, но мисс Абигейл не замечала этого. Что ей от него нужно?

– Если он был таким распрекрасным джентльменом, почему вы его вышвырнули отсюда? – возразил Джесси.

Она поджала губы, мочалка полетела в миску, расплескивая воду по его лицу, брызгая на стены и подушку. Джесси отпрянул и выкрикнул:

– Эй, куда идете? Вы еще не закончили!

– У вас, сэр, есть одна здоровая рука. Используйте ее! – И ее юбки исчезли за дверью.

Джесси взглянул вниз, на свою намыленную ступню.

– Но что мне делать с мылом?

– Почему бы вам не попробовать вымыть им ваш рот, что следовало бы сделать еще вашей мамочке!

От сохнущего мыла начался зуд.

– Не оставляйте на мне это мыло!

– Будьте довольны, что я хоть как-то вымыла вас.

Он саданул здоровым кулаком об матрас и заорал во всю глотку:

– А ну-ка вернись, ты, гадюка!

Но она не возвращалась. Зуд стал невыносимым, и Джесси, превозмогая боль, согнулся и простыней вытер намыленную ногу.