Колючий Путь

Наконец дорога кончилась, и вот я стою здесь. Безгласый, глухой и слепой, неспособный ощутить даже собственные ступни. Темнота и тишина поглощают меня, но останавливаться нельзя. Остановка или заминка будут означать неминуемую смерть, может быть физическую, а может быть ментальную или духовную. Воспоминания возникают перед внутренним взором, лица друзей и родственников просят, требуют остановиться, повернуть назад, хотя бы остановиться и задуматься, куда я иду. Но мне нечем думать, как нечем идти, эти лица не властны надо мной, потому что я – это дух, чистое стремление, бестелесный и бездумный, ведомый лишь собственным стремлением.

Вдалеке мерцает огонёк. Это – моя цель, моё скрытое Я, вход в истинный Лабиринт. Волна страха поднимается из глубин сознания, поднимая со дна души мутную взвесь первобытных эмоций. Ночным волком подкрадывается паника. Что я делаю?! Назад, быстрее, надо это всё прекратить пока не поздно!

Далеко внизу протяжно кричит птица. Вторая отвечает ей сверху. Вернувшееся эхо вновь мечется от стены к стене. Я беру себя в руки, шаг за шагом восстанавливаю контроль и трансформирую страх в силу. Эхо пытается отвлечь, дезориентировать, сбить с толку. Но сбивать уже некого и не с чего. Огонёк всё ярче и ближе.

Глаза распахиваются. Здесь, посреди огромной пещеры похожей на тронный зал, на каменном возвышении ярким бело-голубым пламенем полыхают два огромных сталактита. Врата – меж ними.

Мне больше не нужно тело. Я шагаю вперёд. За спиной шорох – ряса оседает на пол.

Сознание тоже не нужно. Оно гаснет как лампада, в которой кончилось масло.

Больше нет никакого Я.

Есть чёрная точка в бесконечной белизне.

Лабиринт. Он прост и ясен, он сияет и радуется, зовёт нетерпеливо.

Вперёд!

Первый виток. Точка – я? Я – точка?

Второй виток. Я – точка – расту, вижу и познаю, чувствую границу, то, где кончаюсь Я и начинается Белизна. Я – круг.

Третий виток. Я – круг – осознаю ближнее и дальнее, явное и скрытое. Понимаю и пробую, тащу себя во все направления. Я – шар.

Центр. Я – шар – наполняюсь Светом, сливаюсь с ним, наполняясь Белизной.

Крылья (у меня есть крылья?) трепещут. Поднимают меня (кого – меня?) обнажённого, ничего не понимающего, вверх, вверх, вверх, по узкому солнечному лучу…

…На вершине меня ждут. На тесной, продуваемой всеми ветрами площадке дежурят младшие ученики. Один из них бросается разжигать сигнальный костёр, а другой подскакивает ко мне и накидывает на плечи плащ. Я благодарно киваю. У Света нет потребности в одежде, но традиции есть традиции.

Ритуал совершён, пора отправляться. Делаю шаг с обрыва, с наслаждением ловлю крыльями восходящий поток. Испытание позади, прежний я позади, прежний мир позади.

Впереди только Путь.

Третья глава

Дикобраз вздрогнул и захлопал полусонными глазами. Опять задрых в метро. Да что за твою мать, сколько раз зарекался! Что ни сон, то хрен пойми что. А потом ещё хуже, чем с похмелья. Словно муравьи под черепом и видно всякое. Что-то пропадает, что-то появляется, свет опять же разноцветный. Бррр.

И вот опять. На пару минут глаза прикрыл, и нате. «Расскажу Вере, посмеёмся» – мелькнула неуверенная мысль. Мелькнула и тут же пропала. Внутреннее чутьё настойчиво твердило, что об этом сне рассказывать никому нельзя. Почему? А похер, один хрен скоро помирать. Надо только решить, как.

Женский голос объявил остановку Дикобраза. Он помотал головой и встал. Вонючая куча на противоположном сиденьи пошевелилась и бормотнула что-то матерное. Дикобраз криво улыбнулся, вышел из поезда и двинулся к эскалатору.

Может, прыгнуть из окна? А что, вариант. Этаж подходящий. И помешать никто не сможет. Решено. Надо только придумать текст предсмертной записки. Или посмертной? Записку-то прочтут уже потом. Но с другой стороны, писать-то её при жизни надо. Делааа. И что писать? «В моей смерти прошу винить Веру Ф.»? Тупо, да и вдруг у Веры проблемы какие-то будут, нехорошо.

Город кутался в жёлто-рыжий плащ, пахнущий дымом и влажной листвой. Чистая бутафория: скоро плащ разъедется под затяжными холодными дождями, и окажется, что под ним только голые чёрные ветви и холодные лужи. Загадочно шуршащий под ногами ковёр из листвы тоже обманка, его побуревшие остатки разнесёт предзимний ветер. Он же притащит низкие серые тучи, задёрнет ими как тяжёлыми шторами осеннюю синеву и редкие строчки перистых облаков на ней.

Дикобраз шагал меж панельных пятиэтажек, почти не глядя по сторонам. Недавнее видение никак не желало переходить в разряд полузабытых снов. Меж пальцев ног снова оказывались мелкие камушки, нестерпимо хотелось снять берцы и вытряхнуть их. А ещё хотелось взлететь. Помогало только тщательное изучение трещин на асфальте.

Район был незнакомый, и поэтому Дикобраз немного удивился, когда обнаружил себя перед лестницей, ведущей в полуподвальный бар. Вроде, пришёл. Изнутри доносились приглушённые барабаны. Точно – пришёл.