Колючка и стихоплёт

— Что-нибудь придумаем, Эдька. Она будет твоей. Обещаю, я сделаю тебя счастливым.

[1] Карвинг в кулинарии — искусство художественной резки по овощам и фруктам.

Прозвище «Кирюха» родилось случайно, когда Малике исполнилось десять лет. А началось всё с поездки в Калинки. Как только прозвенел последний звонок, Профессор поспешил отправить её за город. Малика ожидала отъезда не меньше отца, но делала вид, что летние каникулы у бабушки — это наказание похуже юбки на официальный праздник. Почему-то ей казалось, стоит отцу заподозрить, какое удовольствие она получает от поездок в деревню, и он тут же придумает другое место для временной ссылки. Малика давно заметила: если она чего-то очень ждала, этого не случалось. Приходилось изображать безразличие и даже усталость от деревенских будней, лишь бы путешествие не сорвалось.

В Калинках Малика чувствовала себя свободной. У бабушки не было ни времени, ни желания следовать за ней по пятам и контролировать. Находились дела поважнее: закатать на зиму дары с грядок, пока саранча в лице внучки не объела всё, что колосится и хоть чуть-чуть порозовело. В гостях у бабушки в Малике просыпался зверский аппетит, который почему-то не распространялся на супы и каши, а требовал только то, чем можно поживиться на огороде, желательно чужом и без спроса. Антонина Сергеевна не уставала поражаться способности щуплой Малики вмещать в свой организм горы недозрелой смородины, зеленых яблок и немытого щавеля.

Антонина Сергеевна бранила её, заставляя есть в определенное время и за столом, угрожала лишить прогулок, но, когда однажды привела в исполнение наказание, сама же первая и пожалела. Малика, ограниченная в свободе, напоминала ураган, запертый в тесной комнате. Она извелась от безделья и замучила бабушку. Дима и Валя скучали без неё, заглядывали через забор и казались ещё более несчастными, чем сама узница. Чтобы спасти собственные нервы и хрупкие предметы в доме, Антонине Сергеевне пришлось пойти на уступки и выпустить Малику на свободу.

Это лето перед третьим классом стало для Малики особенным. Близнецы ещё до её прибытия в Калинки так разрекламировали подругу перед другими приезжими ребятами, что те ждали знакомства с ней как с героиней какого-нибудь супергеройского блокбастера. Они заранее настроились с ней дружить, поэтому приятельские отношения сложились сами по себе. Чтобы завоевать место в компании, Малике даже не пришлось ни с кем драться. Для неё это был новый опыт дружбы, оказалось, это интересней, чем быть злобной задирой и одиночкой.

Никто не провозглашал Малику главной, но ни один поход на речку или в лесок не состоялся без её одобрения и участия. Утро начиналось со свиста у калитки Антонины Сергеевны — за её внучкой приходили всей толпой и звали так же хором. Когда придумывали, во что играть, к мнению Малики прислушивались в первую очередь, а она, ободрённая восхищением ребят, фонтанировала идеями, неосознанно делая это лето незабываемым для всех.

Её главенствующее положение закрепилось окончательно после случая на речке. Жарким июльским днём ребята расположились на пологом берегу с удобным спуском к воде. Малика лежала на длинной ветке, нависшей над речкой, и водила рогатиной по воде, выписывая недавно услышанные от бабушкиной соседки необычные ругательства. Мальчики пускали «блинчики», соревнуясь в количестве отскоков. Малика свой кинула первая, и уже полчаса никто не мог приблизиться к её рекорду.

Полуденное солнце разморило, настроило на благодушный лад, и к приходу подростков из соседнего хутора она оказалась не готова. Задиристые ребята успели надавать подзатыльников малышне, прежде чем Малика спрыгнула с ветки и встала перед соперниками, рассерженная, взлохмаченная, похожая на бойцового петуха. Она безошибочно определила предводителя компании, самого крупного и агрессивного.

— Это наша поляна, — Малика неосознанно приняла боевую стойку, готовясь к драке.

— Кто это тут такой оборзевший? — он оглянулся, призывая друзей полюбоваться на невысокую, нескладную соперницу. — Малявка нарывается!

Малика сразу просчитала, что перевес сил не в пользу их компании. Хуторяне были старше, крупнее и подавляли количеством. Это была бы не драка, а банальное избиение. Малика бы здорово подпортила им внешность, но вряд ли вышла бы из этого побоища победительницей, а её интересовала именно победа.

А потому она бросила взгляд на речку и неожиданно предложила:

— Давайте на спор: кто доплывёт до другого берега, того и поляна.

Дима и Валя взволнованно переглянулись. За те два года, что ребята знали Малику, речку она ни разу не переплывала. На это не решались даже деревенские, знакомые с заводями с самого рождения. В середине Калинки течение стремительно несло вперёд, не давая приблизиться к берегу, а в некоторых местах образовывались опасные омуты, где пропадали телята.

Малика выглядела уверенной в своих силах, а вот в глазах предводителя хуторян промелькнул страх, даже не перед речкой, это была боязнь опозориться перед друзьями. Подросток какое-то время колебался, потом презрительно сплюнул.