Колючка и стихоплёт

— Кирюха, Кирюха. Нашла о ком слёзы лить. Он тебе совсем не пара. Вот лучше на Мышкина своего посмотри. Хороший же парень, хоть и мелковат. Почему только он башку налысо бреет?

— У него кудрявые волосы, и выглядит он с ними очень… мило.

— Понятно. Что может быть хуже характеристики «мило»?

Кирилл приподнялся, готовясь встать, но Малика потянула его за руку, заставляя снова опуститься рядом.

— Куда собрался? Признавайся. Было?

— Что было? — предпринял он попытку изобразить непонимание.

— Вижу, что было. Ты другой. Такой опасный. Словно вегетарианец, впервые вкусивший мяса и нацеленный отведать все котлеты мира.

— Ну, ты права, в общем, — нехотя согласился Кирилл.

Малика сдавленно хихикнула.

— Ну и какая итальянская старушенция тебя совратила? Надеюсь, ты дорого продал свою девственность?

— Злючка, — он наигранно обиделся.

— Лучше бы ты оспорил слово «старушенция». — Малика помахала рукой Диме, призывая выбираться на берег.

— Беатриче всего двадцать семь, — признался Кирилл, ожидая реакции подруги.

Малика в притворном ужасе закатила глаза.

— Я же говорю — старушенция. Нет жизни после двадцати.

Кирилл не успел ответить на это спорное утверждение, на поляну выбрался мокрый Мышкин, он неравномерно посинел и звонко клацал зубами.

Малика окинула друга тревожным взглядом.

— Теперь точно пора домой.

Пришлось собираться обратно в деревню.

Дождавшись, когда Дима натянет вещи, Кирилл взял Малику за руку и направился к оставленным у подножья подъёма велосипедам.

— Профессор, наверное, тебя уже обыскался.

Споткнувшись, Малика опёрлась на его локоть и недовольно пробурчала:

— Он всегда знает, где я. А вот Антонина Сергеевна всю душу вытрясет.

Бабушка чихвостила их недолго, но качественно. Правда, после головомойки накормила вкусным завтраком.

Через пару часов Мышкину всё-таки пришлось уйти и оставить Малику наедине с опасным Эдькой, а тот как нарочно франтил голым мускулистым торсом. Можно подумать, его смуглой коже не хватило солнца в Италии, где он провёл два месяца на спортивных сборах!

До вечера друзья нежились в тени берёзы. Разложили покрывало прямо на траве, позади беседки, воспользовались ею как укрытием от солнца. Перекусили варёной кукурузой и наслаждались последними днями безделья. Кирилл записывал в блокнот строчки, навеянные утренней вылазкой к речке, а Малика заснула, уложив голову на его колени. Одурманивающе пахло спелыми яблоками и чабрецом, и вскоре Кирилл тоже поддался дрёме.

Сумерки на юге скоротечные и плотные, день угас быстро, без плавных переходов, за какие-то минуты сменившись ночью. Рядом с задремавшими друзьями прошуршали шаги, вслед за ними раздалось цоканье каблуков.

Малика открыла глаза и приподняла голову.

— Эдька, проснись. В беседке, кажется, Профессор, и не один. Кто-то всё-таки уговорил его поработать.

Кирилл не умел выпадать из грёз так же быстро, как Малика. Сначала плавал в каком-то промежуточном состоянии. Органы чувств работали хаотично, по очереди. Только спустя минуту он мог полноценно мыслить и двигаться.

В беседке зажегся свет, маломощная лампочка накаливания без абажура горела над макушками посетителей, оставляя под скамейками непроглядную первозданную тьму. Первым в круг света вошёл невысокий мужчина в чёрной рубашке с воротником-стойкой. На его груди мрачно поблёскивали металлические цепи, надетые в несколько рядов. Некоторые из них заканчивались амулетами, в основном собственного изготовления. Выглядел он не слишком представительно, даже комично из-за обилия кустарных украшений на шее и руках. Но стоило заглянуть в его матовые, лишённые блеска чёрные глаза, и пропадало желание насмехаться над нелепым, словно из низкопробного театра, костюмом доморощенного ведьмака.

Малика подползла на коленях к низкому проёму и нашла взглядом отца. Он сидел к ней боком, напротив него стояла слегка полноватая ухоженная женщина с толстой косой на плече. Гостья остановилась у входа в беседку, неосознанно выбрав такое местоположение: если возникнет необходимость, то помчится без оглядки. Женщина чувствовала себя неловко и явно боялась того, к кому пришла за помощью, её пальцы сжали край деревянного стола, потемневшего от времени и пролитых напитков.

Рядом со щекой Малики шевельнулся воздух, прямо над ухом раздался напряжённый шёпот.

— Если Профессор увидит, что мы подглядываем, хана обоим. — Кирилл придвинулся к Малике и слегка надавил ладонью на её голову, заставляя пригнуться.

— Тсс. Пару секунд посмотрим.

Она заворожённо смотрела на тонкие кисти с узловатыми пальцами, ловко и даже изящно тасующие колоду карт. Это были обычные карты, не Таро, самые стандартные игральные, купленные в составе большой партии в магазине. Единственное, что делало их особенными — на каждой колоде, перед тем как использовать её для гадания, по нескольку минут в качестве непорочной девицы сидела Малика. Она с ужасом ожидала дня, когда придётся отказаться от этой почести и признаться в своём грехопадении. Скрыть это не удастся, и полетит тогда бракованная, не обсиженная девственницей колода прямо с балкона вслед за самой Маликой.