Колкая малина. Книга четвёртая

Небо не бывает пустым или полным,
Как не бывает просроченного чувства.
Пусть будет лучше изменник прощённым,
Но не будет меры безрассудства.

А небо, оно всегда снаружи,

И тайны свои умеет хранить.
А его секреты — это наши души,
Которые нельзя ни отдать, ни подарить.

Чувство — маленькая пчёлка в бесконечности

И, однажды появившись, уже не исчезает.
И в пику жизни скоротечной
Она скитается в пространстве и пугает.

А прощение измены — это чудо сотворённое,

С этим кто-то заново начинает жить.
Это — исцеление, на танец приглашённое,
Которому так хочется голову вскружить.

Измерить безрассудство — как мерить бесконечность:

Там страсть и горе под руку идут.
Всему мерило — только наша человечность,
Но её, страдалицу, на конце не ждут.

На цветке сирени пчёлка замерла:

Её пугает нависающая тень.
Она думает, что смерть за ней пришла,
А это просто у меня фуражка набекрень.

Надо понимать

Мы парили над Землёй крыло в крыло,
И нам в жизни было нечего делить,
Но что-то с нами вдруг произошло,
И мы друг друга взялись хоронить.

И странное случилось расставание —

Без удивления и грамма сожалений.
У каждого имелось своё самооправдание,
Свитое, как плеть, из бреда и сомнений.

Она смотрела на меня со стороны,

Пытаясь отстоять свое истолкование,
А её слова были воинственно больны
И заходили прямо в подсознание.

До́лги и запутаны мантры мудрецов,

Что на самом деле происходит с нами,
И почём цена тех жертвенных дымов,
Когда любящие люди становятся врагами?

И это обязательно когда-нибудь случится,

Но только там, где нету понимания.
Там любовь на сделку соглашается,
Становясь причиной изменённого сознания.

Чтобы полюбить, надо понимать,

И сколько бы вокруг ни вилось воронья,
Верить до конца и уметь прощать,
А верность чтобы в тягость не была.

Нам не надо