Колхозное строительство 2

На женские роли второго плана кандидаток было мало. Нужна супердива — а таких в СССР не так и богато. Без обсуждений утвердили эквилибристку Московского государственного цирка Наталью Владимировну Варлей. Уже своя, и потому тоже без обсуждений — Анастасия Александровна Вертинская. Ей 22 года, в этом году окончит Щукинское училище. Была в одной группе с мужем. А вот третью выбирали. Остановились на ещё одной восходящей звёздочке. Наталья Игоревна Селезнёва, 22 года. В 1966 году окончила театральное училище имени Бориса Щукина и стала актрисой Театра Сатиры.

После отбора кандидатов Пётр позвонил Екатерине Алексеевне и сказал, что начинает проект «Триста миллионов». Для этого послезавтра в Краснотурьинске на три дня нужны следующие люди. И назвал всех пятерых.

— А чего не сегодня? Чем быстрее, тем лучше ведь, — рыкнула.

— Я могу и не снимать. Для Краснотурьинска никакой пользы, — лукавил.

На самом деле большая часть клипа должна сниматься перед зданием горкома, там, где неделю назад открыли памятник глобусу. Вот на его фоне и должен состояться небольшой флэшмоб с «Макареной». Всемирную славу монумент получит. Будут у него тысячи последователей, а главный архитектор города Геннадий Любан может и премию какую-никакую получить.

— Про младшего Ерёменко ничего не слышала, да и старший не особенно на слуху. Однако раньше ты, Пётр Миронович, в выборе артистов не ошибался — один Богатиков чего стоит. Да и девочки хороши. В Витебске в школе, говоришь, учится? Найдём. Всё, больше ничего не надо?

— Пару маракасов. И одно сомбреро.

— Жди. Высылаю, — трубку повесила. Злится — отвлекает её Пётр Миронович от важных государственных дел. Заблуждается. Это важное дело. Это первый в мире клип, и он «сделан в СССР».

Пришёл в номер еле живой и включил телевизор — а там новости. Сообщают о благополучной посадке космического корабля «Союз-1» с космонавтом Комаровым на борту. Есть! Сработало, значит, письмо! Точно, ведь и про Светлану Аллилуеву ничего не слышно. Ну, лиха беда начало. А ещё есть хорошая пословица — курочка по зёрнышку. Так и развернём страну с пути в бездну. Или пословица про другое? Курочка по зёрнышку клюёт, а весь двор в помёте? Когда ж навоз-то начнётся? Накаркал.

Событие тридцать третье

Один в поле не воин, а путник.

Телевизор вещал про начало посевной на Ставрополье. Громко вещал, Пётр специально добавил, чтобы не пропустить чего про посадку первого «Союза». Номер был двухкомнатный, и во второй комнате Маша показывала Тане лунную походку. Наверное, в сотый раз, и в сотый раз звучали пошлости Глюкозы. Музыка раздражала и мешала слушать, потому и увеличил громкость.

— Пап, там тебя к телефону дядя Петя зовёт, — приоткрыла дверь и почти прокричала дочь, стараясь вытеснить осанну великим трактористам.

Вообще в стране победившего социализма полно Петров. Был даже Пётр I, затем второй — умер от оспы, говорят. Не очень хорошо закончил и Пётр III Фёдорович, который на самом деле обзывался Карл Петер Ульрих. По официальной версии, причиной смерти был приступ геморроидальных колик, усилившийся от продолжительного употребления алкоголя и поноса. Но бог с ними, с Петрами. Дядей Петей был только один Пётр. Пётр Оберин, он же — танкист, он же — майор, он же — шофёр-телохранитель, он же — подельник массовой казни. «Тьфу, не туда понесло», — Штелле сплюнул и пошёл к телефону. Бугаи вернулись с соревнований в Ленинграде, сейчас в фойе гостиницы. Номеров нет. Что делать? Вопрос. Кого на уши ставить? Так-то полно народу можно подключить, но уже восемь вечера, а значит, все эти люди дома, а не на работе. А ни одного домашнего телефона благодетелей Пётр не знал.

Набрал на удачу Люшу. Тоже только гудки — в Переделкино, должно быть.

Попробовал в очередной раз дозвониться до номера Марка Яновича. Нету.

Пришлось спускаться и разводить руками.

— Ну хоть поесть-то тут можно? — насупился тёзка.

— Не думаю, столики давно заказаны. Стоп! Тут в двух минутах ходьбы видел столовую. Было написано, что она до девяти работает, если поторопимся, то успеем.

— Пошли, — Вадим Кошкин взял спортивную сумку и стал надевать лямки на плечо. Сумка была из будущего. Пётр нарисовал, а в ателье пошили из парашютного шёлка, что каким-то образом удалось добыть Петросу Мушеговичу. Плюс вставки и аппликации в виде эмблемы «Найк» из голубой болоньи, тоже предоставленной директором рынка.

— Подожди. Девушка, ладно поселить не можете, но присмотреть за двумя сумками-то сподобитесь? — Штелле спустился в вестибюль почти при полном параде, только галстука не хватало. Галстука-то не было, а вот иконостас на пиджаке был. И медаль лауреата Ленинской премии на левой стороне груди поблёскивала золотом.

— Оставляйте уж, — махнула милостиво ручкой, понятно, глядя на медаль.

— Вот теперь пошли. Думаю, не замёрзну — тут недалеко, да и тепло на улице, — лень было в номер за курткой подниматься.