Коллапс. Гибель Советского Союза

Спустя два дня после Алма-Атинской встречи двенадцать стран ЕС приветствовали Россию как правопреемницу сверхдержавы. Китайская Народная Республика тоже одобрила российский шаг. Ранее КНР совершила аналогичный акт замещения в отношении «Китайской Республики» (Тайвань), заняв ее место в ООН. Правда, в отличие от России, у лидеров Пекина на достижение этой цели ушло более двадцати лет. Последнее, что оставалось – передача советского ядерного скипетра. В Алма-Ате Ельцин предложил создать Объединенное военное командование СНГ и оставить во главе стратегических ядерных сил маршала Шапошникова. Однако окончательное решение по этому вопросу отложили до следующего заседания Содружества 30 декабря^[1508].

Все ждали официального признания России Соединенными Штатами, но Джордж Буш откладывал заявление по одной простой причине: он ждал ухода «своего друга Михаила». В Алма-Ате российский президент пообещал отправить Горбачева на пенсию «цивилизованно», а не так унизительно, как это сделали в Политбюро с Хрущевым после его смещения в 1964 году. Хотя Ельцин договорился с Горбачевым о крайнем сроке для отставки в конце года, он уже не мог больше ждать. А Горбачев все не спешил уходить^[1509]. С каждым днем, пока Горбачев занимал кремлевский кабинет, Ельцин вел себя все бесцеремоннее. 23 декабря Ельцин без предупреждения явился к Горбачеву и вместо переговоров стал диктовать свои условия. Встреча длилась восемь или девять часов. Сначала лидеры говорили тет-а-тет, но не пришли к согласию. Один из вопросов касался личных гарантий отсутствия уголовного преследования, о которых просил Горбачев. Ельцин отказывался их предоставить. Тогда Горбачев пригласил Александра Яковлева в качестве посредника. В итоге сошлись на том, что Горбачев будет воздерживаться от публичных выступлений и критики в адрес Ельцина и российского правительства. Взамен он получит помещение в Москве для учреждения своего президентского фонда, а также сохранит огромный загородный дом на окраине Москвы со штатом из двадцати слуг, включая поваров, официантов и небольшой отряд телохранителей. У Горбачева также останутся два правительственных лимузина с водителями – для него самого и для жены. На встрече советский лидер передал Ельцину ключи от сейфов, где хранились важнейшие исторические документы, в том числе секретные протоколы пакта Молотова-Риббентропа 1939 года. Они договорились, что 25 декабря Ельцин и Шапошников приедут забрать у Горбачева «ядерный чемоданчик» – символический скипетр ядерной державы. Лидеры обсудили и другие деликатные темы, включая секретную программу бактериологического оружия, к прекращению которой западные державы долгое время тихо, но настойчиво призывали Горбачева^[1510].

Позднее Ельцин вспоминал об «огромном» списке материальных требований Горбачева. В остальном его рассказ о тех событиях спутан и даже содержит ошибку в датировке. В мемуарах Горбачева об этой встрече всего две строчки – он явно хотел о ней позабыть. Впрочем, бывший советский глава упомянул о телефонном звонке Джона Мейджора, который прервал их разговор с Ельциным. Пока он общался с британским политиком, Ельцин стал уговаривать Яковлева бросить работать у Горбачева и перейти к нему^[1511].

Ближе к концу долгой встречи у Горбачева начали сдавать нервы. Он выпил несколько рюмок коньяка, а затем сослался на неважное самочувствие и ушел – теперь уже в чужую комнату отдыха. Яковлев остался и беседовал с Ельциным еще с час. Поторговавшись с Горбачевым, российский лидер захотел продемонстрировать свою щедрость. Он сказал, что издаст специальный указ о предоставлении ему особого статуса и материального обеспечения с учетом «заслуг перед демократическим движением». Об этом обещании Ельцин позже забыл. Когда российский президент вышел из кабинета, Яковлев подумал про себя, глядя на его твердую поступь: «Шел победитель». Затем Яковлев вернулся в комнату к Горбачеву. Тот лежал на кушетке со слезами на глазах. «Вот видишь, Саш, вот так», – сказал он. У Яковлева сжалось горло, «душило чувство, что свершилось нечто несправедливое». Два человека, вместе начавшие огромные перемены, теперь подошли к концу своего пути. Горбачев попросил воды, а потом захотел остаться один. Позже, размышляя об этой сцене, Яковлев представил, что было бы, реши Горбачев уйти со сцены, громко хлопнув дверью. Он мог отказаться от встречи с Ельциным, потребовать нового созыва Съезда народных депутатов СССР и ждать, пока вместо него изберут другого президента. «Так могло быть! И можно представить себе ситуацию, которая сложилась бы в стране. Можно представить и положение правительств иностранных государств», – рассуждал Яковлев^[1512]. Горбачев, вероятно, обдумывал эту идею, но от нее отказался.