Коллапс. Гибель Советского Союза

Эстонцы указывали, что они следуют заветам Ленина, и начали использовать политическую либерализацию Горбачева для подготовки к безоговорочному отделению согласно принципам ленинской национальной политики. Горбачев чувствовал, что прибалты переигрывают его на его же идеологическом поле, но упорно утверждал, что перестройка ведет к успеху и экономическая децентрализация поможет разрешить межнациональные проблемы. В феврале 1989 года он пригласил в Москву лидеров партии и правительства трех прибалтийских республик. Воротников, Чебриков и другие консерваторы в Политбюро говорили Горбачеву, что его планы приведут к катастрофе. «Как бы диктат центра не превратился в диктат республик!» – предупреждал Воротников. Черняев в своем дневнике делился опасениями, что открытое столкновение с прибалтийскими движениями за независимость чревато теми же последствиями, что и брежневское вторжение в Чехословакию в 1968 году. Уж лучше позволить прибалтам отделиться и продолжить перестройку без них, сконцентрировавшись на улучшении жизни русских людей^[155]. Горбачев, однако, верил, что глубокая интеграция Прибалтики в советскую экономику и славянское большинство сделают выход трех республик из Союза невозможным. Центр, по его мнению, может и должен сохранить контроль на прибалтийских территориях над предприятиями военно-промышленным комплекса, трубопроводами, электростанциями и сетями, связью и другими стратегическими активами. Чтобы снизить напряженность, он предложил прибалтам экономические уступки вплоть до полного республиканского «хозрасчета», – надеясь, что вопрос об уходе Прибалтики из Союза будет снят. Как и ожидалось, прибалтийские лидеры охотно приняли уступки Кремля и обещали перейти к «хозрасчету» в течение года. На этом стороны и расстались

^[156].

В феврале 1989-го Шахназаров написал Горбачеву, что единственная альтернатива конфликту в Прибалтике – включение «народных фронтов» в формирующуюся политическую систему в качестве баланса против партийных консерваторов в Москве и российских регионах. Но при этом он настаивал на принятии закона, делающего выход республик из СССР возможным только после всенародного референдума и поправки к конституции. Такая поправка должна была быть одобрена на специальном партийном пленуме и утверждена Верховным Советом до начала политических реформ и созыва Съезда народных депутатов. В 1988 году треть советской конституции поменяли именно таким образом. По мнению Шахназарова, это выстроило бы барьер на пути к выходу из СССР^[157]

. Необъяснимо, но Горбачев ждал больше года, прежде чем претворить в жизнь эту идею.

НАВСТРЕЧУ ШТОРМУ

«Мой отец считает Горбачева идиотом», – заявил сын Дэн Сяопина американскому журналисту в 1990 году^[158]

. Дэн Сяопин, верный помощник Мао Цзэдуна, в 1978-м начал в Китае новую эру, сняв запрет на рыночную экономику для крестьянства, а затем и по всей стране. Наряду с высвобождением производственных сил сотен миллионов крестьян китайский лидер открыл «свободные экономические зоны» для иностранных инвестиций. Быстрый экономический рост в Китае привел к социальному неравенству, инфляции и массовому недовольству. В мае 1989 года толпы китайских студентов и сочувствующей молодежи вышли на улицы Пекина и оккупировали площадь Тяньаньмэнь. Они требовали «возврата к социальной справедливости и равенству», а также хотели «демократии». Так совпало, что в это время в Пекин с громадной советской делегацией прибыл Горбачев – на первую с 1959 года советско-китайскую встречу в верхах. Студенты приветствовали Горбачева как героя и скандировали его призывы к «демократическому социализму». Они также рукоплескали Чжао Цзыяну, более молодому реформатору из партийного руководства КНР, в котором видели потенциального «китайского Горбачева». После нескольких дней замешательства и колебаний китайские лидеры приняли жестокое решение – бросили армию на подавление протеста, что привело к гибели многих студентов. Чжао Цзыяна и других «либералов» из числа партийных идеологов отстранили от власти. Дэн действовал по логике, которую в 1983-м сформулировал Андропов. Он опирался на армию, службы безопасности и высшую элиту правящей партии, чтобы сохранить контроль и продолжить реформы. Два года спустя Дэн возобновил рыночные инициативы, за которыми последовали три десятилетия беспрецедентного экономического роста и процветания сотен миллионов жителей Китая. Руководство КНР, напуганное крахом СССР, никогда не вернулось к идее «демократического социализма» и либерализации своей партийной системы^[159].