Коллективная чувственность

О самом событии революции спорить невозможно ввиду его неуловимого, ускользающего, неосуществимого в исторической реальности характера. Зато можно перетолковать в логике событийной причинности взаимодействие ряда явлений, вызвавших его к жизни. Так, совпадение и совозможность пресловутых «недовольства низов» и «неспособности верхов» совершенно необязательно (из-за их неоднородности) понимать в логике противоречия и причинной связи. Рассмотрение соответствующих явлений, как случайно совмещенных во времени и пространстве, позволяет говорить о некаузальности события революции, возможность которого они только отчасти задавали, точнее, были совозможны ему. То же самое можно сказать и о несовпадении производительных сил и производственных отношений, являющихся, скорее, обещанием чего-то принципиально иного, несводимого к воспроизводству соответствующего противоречия, которое поддерживалось к тому же теорией классовой борьбы.

В этом смысле событие революции может осуществиться исторически только по ту сторону явлений, все еще связывающих социальное с принципами организации и ценностями природного мира. Революция в этом смысле – разрыв, обеспечивающий переход к родовой идентичности (Gattungswesen Маркса) как принципиально новому типу специфически человеческой коллективности, уже не носящей характера животности, т. е. не связанной исключительно с обеспечением выживания на основе естественного отбора, и т. д.

Напрашивающееся определение «гуманистической» модели революции не ограничивается только негативными определениями человеческого как не-поедания себе подобных, не-существования за счет труда другого, не-любви как мастурбаторного самоудовлетворения, не-насилия и т. д. Событие революции обладает здесь собственным (контр)осуществлением, обусловленным его антиисторическим характером, т. е. прерыванием истории, внезапной смертью смешанного животно-человеческого типа социальной жизни. Социум, скроенный по квазиживотным принципам, должен в этом смысле пройти этап смерти, подобный смерти животного в человеке[509].

Однако революция не обращает эту идею на одинокую фигуру «Господина», из которой Гегель выводил самосознание человека, а исходит из человеческой массы, другими словами, ставит на место господина представителя трудящихся, но не как раба, а как свободного человека.

Победа революции является своего рода тавтологией, ибо революция может быть только победившей. Но в этой же победе заключено и ее завершение, а в завершении – пустота. Революция как событие бытия не вплетена в него, определяясь не столько вневременностью, внепространственностью и бессубъектностью, сколько собственными альтернативными параметрами пространства, времени и субъективности. Так, событие революции, находясь в линейном промежутке времени, очерчивает особый режим времени, связанный с отрицанием божественного вечного настоящего, предполагая бесконечную делимость прошлого и будущего, с узким перешейком пустого настоящего. Событие революции совпадает с событием высказывания о нем: о революции в этом смысле можно говорить не как о свершившемся факте, за который отвечает кто-то другой, но как о чем-то, за что в ответе только сам говорящий.

* * *

Таким образом, уточняется столь важная для русского авангарда идея коммунизма как такого общественного устройства, в котором могут быть преодолены насильственные отношения между людьми и реализована идея человека как носителя сознания, не подчиненного целям эксплуатации и уничтожения других людей. Так понятая, она была определяющей для русского левого авангарда, не сводясь к попыткам ее исторического осуществления в советских условиях. Она выступала, скорее, как общая, альтернативная существующим формам отношений символическая структура коллективной чувственности, и именно в качестве таковой определяла в 1910–1920-е годы актуальный художественный процесс. Без выявления и учета этой структуры при анализе конкретных произведений причины изменений в развитии авангардного проекта 20-х годов XX в. и их смысл остаются необъяснимыми.

Литература

Автобиография. Тетради по аналитической антропологии литературы / под ред. В.А. Подороги (в соавторстве: Е. Ознобкина, Е. Петровская, М. Рыклин, О. Аронсон, И. Чубаров и др.). Кн. 1. М.: Логос, 2001.

Адаскина Н.Л. Любовь Попова. М.: Фонд «Русский авангард», 2011.

Адорно Т. Эстетическая теория. М.: Республика, 2001.

Аксенов В. Организация массовых праздников трудящихся (1918–1920). Л., 1974.

А. М[ихайлов]. Об антимарксистских тенденциях в искусствознании и ГАХНе // На литературном посту. 1929. № 6. С. 7.

Андреева Е. Казимир Малевич. Черный квадрат. СПб.: Арка, 2010.

Андрей Платонов: Мир творчества. М.: Современный писатель, 1994.

Андрей Платонов. Воспоминания современников. Материалы к биографии. М.: Современный писатель, 1994.

Антология феноменологической философии в России. Т. 1–2. М.: Логос; Прогресс-традиция, 1999–2001.

Арватов Б.И. Искусство и классы. М.: ГИЗ, 1923.