Коллекция бывших мужей

И я уехала в тот же вечер к деду на дачу, предоставив Башкирцеву возможность спокойно вывезти свои вещи за месяц.

Илья позвонил через три дня и сказал, что освободил квартиру от своих вещей, я могу возвращаться домой, и попытался вразумить меня еще раз.

— Кир, это ненормально вот так развестись. Давай встретимся и поговорим спокойно. Я возьму выходной, мы куда-нибудь сходим, посидим и все обсудим. Это просто невозможно: я люблю тебя, ты любишь меня, и вдруг мы не вместе.

Мне было жалко себя, жалко его и безумно жалко нашей несложившейся жизни.

— Я тебя люблю, — подтвердила я. — Но это не значит, что я должна быть несчастной и чувствовать себя одинокой, ненужной и брошенной.

Он больше не звонил и не пытался со мной встретиться, а дед никогда не отвечал на мои вопросы о Башкирцеве, с которым постоянно общался по телефону и каждый раз, когда я пыталась что-то выведать о нем, жестко напоминал, что я сама выбрала развод и жизнь без Ильи.

Я вернулась в свою квартиру… и не смогла в ней находиться. Здесь все напоминало о Башкирцеве, о нас вдвоем, о наших безумных горячих соединениях, здесь все еще еле уловимо витал его запах.

Мне было плохо! Плохо без него и плохо с ним, и плохо с самой собой! И со своей глупой, вдруг ставшей пустой жизнью!

Однажды бессонной ночью я решила, что надо все поменять — все! И сразу! Поменять жизнь и… и постараться забыть, оставить в прошлом и Илью, и нашу так и не получившуюся счастливую семейную жизнь.

Я уволилась с работы под недоуменные взгляды и перешептывания теперь уже бывших коллег и уехала к Альбине.

Дед Матвей Петрович, выслушав мое решение, сказал:

— Иногда люди умудряются так испортить и запутать свою жизнь, что потом распутывают до самой старости и в большинстве случаев неудачно. — Погладил меня по голове и спросил: — Ты уверена, что правильно поступаешь?

— Я не знаю, дед, — честно призналась я. — Но мне так плохо, что хочется сбежать, вот я и бегу.

— Может, все-таки любовь важнее всякой ерунды? — тихо проговорил он, с глубоким сожалением глядя на меня, и снова погладил по голове. — Может, ты чего-то не поняла, например, того, что человек, которого любишь, не должен быть твоей собственностью и его жизнь не принадлежит тебе. Не имеет значения, сколько часов в день он находится рядом, важно, что рядом и в любви. А еще важно, чтобы ты сама что-то из себя представляла и тебе было интересно жить своими талантами и увлечениями. Может, ты просто что-то не поняла про любовь, Киронька.

А я расплакалась. Он меня успокаивал и больше в тот вечер ни о чем серьезном не говорил.

Я уехала. Несколько раз дед порывался поговорить со мной об Илье, но я пресекала эти разговоры.

А Башкирцева до сегодняшнего дня я с тех пор не видела.

Какая любовь? Люди встречаются, влюбляются, женятся, развлюбляются и расстаются.

Вся наша жизнь — это череда расставаний.

Что-то этот отвар травяной горький слишком.

И остыл уже. Я скривилась и посмотрела в чашку. Да и ну его!

Спать пойду.

И, как ни странно, мне удалось заснуть сразу же, как только я вернулась в постель. Проспала я долго спокойным, исцеляющим сном, почти до двенадцати дня.

А когда проснулась и вышла в свет — то есть из своей спальни, обнаружила, что я в квартире одна. На кухонном столе лежала записка:

«Не хотел тебя будить. Уехал в отдел. Парни тебя караулят у подъезда, без них никуда не ходи и не езди. Целую!»

Распоряжается он тут — рассердилась я, потянулась и пошла в ванную.

Валентину с Виктором повезло — не работа, а мечта: сиди целый день в кафе, а симпатичные официантки тебе постоянно приносят что-то вкусненькое и строят при этом глазки, откровенно заигрывая.

Сама бы так работала. Но вместо такой халявы мы с Оксаной Викторовной закопались в насущные дела и провозились до самого вечера.

Мои партнеры и парочка поставщиков, с которыми у меня давно были назначены встречи, да откладывались по причине того, что творилось в моей жизни, узнав о моем плохом самочувствии, приехали самолично в кафе на встречу со мной. Мы продуктивно пообщались в кабинете, о многом договорились и подписали некоторые документы.

А ближе к вечеру пожаловал Максим Васильевич Иваницкий. Выказал искреннюю обеспокоенность моими делами и самочувствием, настойчиво и даже навязчиво предлагал помощь и защиту, однако мягко, но однозначно отказалась.

Мы поговорили об Аркаше, о его трагичном и странном появлении в городе, о его любовнице Ольге. Потом Иваницкий жаловался на жизнь и дела.