Коллекция неловкостей (СИ)

Она вздохнула, развернула конфету и отхлебнула виски. В груди стало горячо.

— И за что люди платят такие деньги? — прохрипела Рада, запихивая за щеку шоколадку.

Бутылка была открыта Денисом еще пару месяцев назад, и в ней оставалась только половина, но Раде и этого бы хватило за глаза. Пить она не умела.

Через пару глотков виски и двадцать минут самоуничижения она решила примерить злополучную сорочку. И в тот момент, когда она вертелась перед зеркалом в образе падшей женщины, пытаясь втянуть в себя все излишества фигуры, за окном раздался шорох шин, и громогласно залаяла Пурга.

Глава 17

Рада замерла. Кого могло принести сюда посреди ночи? Денис бы не поехал, да и вряд ли он остался ночевать дома: у него был недоступен телефон, а он всегда отключает его в гостях у очередной дамы сердца. Она сглотнула. Если больше некому, значит это кто-то чужой. Машина остановилась около дома. Свет было выключать поздно. Рада лихорадочно подыскивала что-то тяжелое. На глаза попалась только початая бутылка виски. Девушка схватила ее двумя руками, и попыталась заглянуть под занавеску, чтобы увидеть, кто приехал. Хорошо, что ей пришло в голову угостить Пургу! К такой собаке подойдет только самоубийца.

— Ну-ну, тише, Пурга! Иди сюда, красавица! — раздался за окном знакомый голос, и лай стих.

Рада не поверила своим ушам. Она расправила плечи и вышла на крыльцо.

— Антон! — крикнула она. Глаза с трудом привыкали к темноте. — Ты что тут делаешь в час ночи?

— И тебе добрый вечер, — отозвался Тоха. Он сидел на корточках и чесал пузо разомлевшей собаке. — Я у тебя хотел то же самое спросить.

— В смысле?

— В смысле, что у тебя стряслось, что ты сбежала на дачу посреди ночи?

Антон выпрямился и удивленно уставился на Раду. Обвел взглядом ее фривольный наряд, голые ноги и остановился на полупустой бутылке в руках.

— Таааак, — протянул Антон. — Ты что, мать, совсем с ума сошла? А ну, марш в дом!

Он закрыл машину, включил сигнализацию и в два шага поднялся на крыльцо.

— Давай, давай! — подтолкнул он Раду. — Тут холодно.

Рада прошла на террасу и уселась на стул.

— Вот, прикройся, нимфа, — Тоха протянул ей плед. — Сейчас я сделаю крепкого кофе, кому-то не помешает протрезветь.

— Да я и не пьяная совсем, — она пожала плечами.

Первый испуг прошел, и она перешла в нападение:

— Я не маленькая девочка, я вполне могу побыть одна пару дней. Не понимаю, зачем тебе было сюда ехать? И как ты узнал, что я тут?

— Милая моя, — снисходительно начал Антон, закатав рукава черной рубашки и включив чайник. — Я знаю тебя с пеленок. И когда ты яро пытаешься убедить, что у тебя все хорошо, значит, надо как минимум вызывать пожарных. Мне нужен был компьютер, мой-то сломан. Денис сегодня ночует у девушки, сказал попросить у тебя. Он предупредил, что ты вернешься из института после десяти. Но вместо тебя я нашел записку, что ты смылась на дачу. Хотя погода не располагает для дачного отдыха. Мне стало дурно уже на фразе «все нормально», а уж когда ты еще добавила, что «все хорошо», я понял, что надо взять ноги в руки и бежать. И заметь, я не ошибся. Так что давай, выкладывай.

— Да ничего особенного, — она горько усмехнулась. — Скорее все, как обычно. Просто я никому не нужна.

— Нет уж, давай по порядку.

— Ладно. Но если ты хоть раз скажешь «я тебя предупреждал», я… я не знаю, что сделаю.

— Молчу-молчу, честно.

— В общем… Дело в Романове.

— Вот черт! Я так и знал…

— Тоха!

— Все, больше не буду. Он что, тебя бросил?

— Нет, скорее наоборот. Я совершенно случайно узнала, что у него есть невеста.

— Фига себе…

— Ага. И предложение он ей сделал примерно тогда же, когда у нас с ним все началось.

— Радка… Я даже не знаю, что тебе сказать. Я всякое про него думал, но на такое, честно, у меня даже фантазии не хватило. Ты очень переживаешь?

— Не знаю, — она сосредоточенно разглаживала ногтем фольгу от шоколадки. — Просто так мерзко мне еще никогда не было.

Антон налил в две кружки растворимого кофе, поставил одну перед Радой, и сел на диван. Несколько минут они молчали.

— Наверное, он сильно тебя задел, если ты решилась из-за него напиться, — наконец сказал Антон.

— Я не напивалась, в этой бутылке почти столько и было. Просто это первая измена в моей жизни. Самое противное, что изменяют не мне, а со мной. Потому что когда изменяют тебе, ты — жертва, а когда с тобой, ты — шлюха.

— Перестань! Никогда не смей так себя называть! Ты вообще ничего не могла знать.

— Наверное. Но неприятно же, когда тебя так воспринимают. Есть же ведь причины, по которым меня не рассматривают как невесту.

— А может, он влюбился в тебя? И забыл обо всем?

— Сам-то веришь в это? Во-первых, он не забыл сделать ей предложение, а во-вторых, когда я его разоблачила, попросил меня не о любви, а о том, чтобы я ей не донесла.

— Вот урод! Врезать бы ему разок по самым…

— Прекрати. Это ничего не решит. Дело не в нем.

— А в ком?