Коллекционер

вполне хватит на баньку, и пусть черный день будет чистым.

Ульяна хотела возразить, но вспомнила о своей клятве и промолчала. А

Анюта разливалась колокольчиком.

- Только нужен очень хороший мастер. Говорят, где-то тут работает

бригада с Украины, может быть с ними договориться?

- Нет уж, хватит с нас гастролеров, напортачат и след простыл, тут

нужен свой, чтобы в случае чего ответил за работу. Схожу-ка я завтра к

Сдобниковым, вроде бы их старший сын как раз ищет работу.

На следующий день она надела новую кофту, которую ей привезла

дочь из Калининграда, и пошла искать Сдобникова. У Сдобниковых ей

сказали, что Петр с бригадой кроет крышу у Задоровых. У Задоровых во

дворе какой-то парень, похожий на музыканта, которые с гитарами по

телевизору кривляются, строгал доски.

- Слышь, милок, ты Сдобникова Петра не видел?

- Конечно, видел, - ответил Музыкант. - Мы же одна бригада, вот

подрядились крыть крышу. Хотя я в этом деле ничего не смыслю, я больше

по дереву. Вот я строгаю, а оно поет под рубанком, а у железа голос

неприятный, мне от него становится тревожно. И высоты я боюсь. У нас

возле детдома росло большое дерево, и как-то собаки загнали на него кота.

Старшие ребята увидели и стали кидать в него камни. Мне было его жалко,

но ребята бы меня не послушали, если бы я попросил их оставить животное в

покое, и тогда я им сказал: "Давайте лучше его утопим". А они мне: "Ну,

тогда лезь на дерево". Мне этого только и надо было, думаю, сниму и

потихоньку выпущу, но я тогда не знал, что боюсь высоты. Как только я

добрался до веток, у меня затряслись поджилки и ослабли руки, так что я

едва мог держаться. Дальше было еще хуже - у меня закружилась голова и,

чтобы не свалиться пришлось закусить губы до крови. Не знаю, как уж я

добрался до этого кота, и тут новая беда - кот не дается в руки, царапается.

- Снял?

- Схватил за хвост и сорвался. Кот удрал, а меня со сломанной рукой

отвезли в больницу.

- Так ты наверно невезучий?

- Нет, что вы, я очень даже везучий. Вот, когда я работал на мебельной

фабрике...

- А скажи, мил человек, когда вы закончите эту крышу?

- Петр рассчитывает послезавтра сдать работу, хотя я в этом не уверен,

надо бы еще стропила укрепить, а то некоторые жучок поел, раньше ведь

пропитки не делали.

- Небось, много берете за работу? -

- Не сказал бы, украинцы просят за работу больше и делают быстрее,

но они ведь работают впятером, а нас только трое - Петр, Рублик и я.

- Рублик? Какой же из него работник, он же блажной?

- Нет, просто у него мозги так устроены, что не держат то, что ему не

нужно, но это пройдет. Он старается. Вот уже гвозди научился забивать, а

принести, подать - это ведь тоже работа. Подумайте, что бы стало с

больным, когда бы хирург во время операции сам искал нужные

инструменты.

- У вас, я смотрю, всю бригада блажная. Уж не знаю, подряжать ли вас

баньку ставить, еще кто-нибудь из вас шею сломает, а мне отвечать.

- Подряжайте, мы не много возьмем, и потом мы не пьющие, ну разве

что Петр, и то по праздникам, а нам с Рубликом этого не надо. У нас в

детдоме, ребята как-то стащили у трудовика бутылку красного вина, я выпил

полстакана и почувствовал, что я уже не я, а какой-то другой человек, а меня

уже нет, и это было так странно.

- Ну, вот и ладно, как закончите здесь, приходите ко мне.

- Дом Ладошкиных?

- А ты почем знаешь, ты вроде не местный?

- А вот знаю, ваша дочь певица, я видел ее по телевизору. Она очень

красивая и поет хорошо, особенно про солдат, которые не вернулись в

родной дом. Мне так понравилось, что я запомнил ее фамилию, а вы очень

похожи.

Ульяна сразу насторожилась - никто никогда не находил сходства

между ней и Анютой, она была просто женщина, а дочь - красавица, каких

не видел белый свет. Но Музыкант не был похож на афериста, и потому

Ульяна не стала допытываться, откуда он знает ее фамилию, а попрощалась и

ушла.

Будылину пришлась по вкусу новая московская мода обсуждать дела в

кафе. Там можно было говорить и наблюдать, что происходит вокруг. Он

очень любил забавные уличные сценки, которые могли ему пригодиться в

работе. В его коллекции было несколько шедевров. Однажды он наблюдал,

как в почти пустой троллейбус, следующий по Садовому кольцу,

загружалась группка деревенских баб с узлами во главе с бойким мужичком.

Мужичок покрикивал на них, подталкивает их сзади, а когда его "плюшевый

десант", наконец, устроился на задней площадке, он как гаркнет на весь

троллейбус: "Шеф, до Курского давай!".

Или вот сценка, которую он видел, когда стоял в пробке на проспекте

Мира: шел по тротуару человек, прижимая к груди целую охапку батонов, и

вдруг ему приспичило надкусить верхний батон, но ему помешал нос и батон

стал падать, тогда человек, рванул вперед и довольно долго бежал за

падающим батоном.

Но главным перлом в его коллекции был случай, который произошел с

ним возле памятника Юрию Долгорукому. По Тверской шла толпа цыганок с

цыганятами. Впереди, на приличном расстоянии от них, шествовал старый

цыган в каком-то допотопном картузе. Возле памятника они остановились и

о чем-то горячо заспорили. Они орали, махали руками, казалось вот-вот