Коллекционер стеклянных глаз

PS. Загадка про вздорную королеву — как обещал.

В прекрасном дворце в горах жила некогда королева с вздорным характером. Однажды ей захотелось возвести еще один дворец и она разослала своих стражников по окрестным деревням, приказав им привезти оттуда всех молодых людей для постройки дворца. Молодым людям, понятно, не хотелось покидать свои дома, и один из них попросил аудиенции у королевы и высказал ей мнение, что она обращается с ними несправедливо. Независимое поведение молодого человека произвело впечатление на королеву, и она решила дать ему шанс.

— Пойдем со мной, — приказала она и, взяв с собой небольшой мешочек, отвела его в дворцовый сад.

— В этот мешочек — сказала королева, — мой слуга положит два камешка, черный и белый. Ты должен будешь вытащить из мешочка один из них. Если вытащишь черный, будешь работать у меня, если белый — пойдешь домой.

Парень согласился. Однако он не вполне доверял королеве и внимательно следил за тем, что делает слуга. С испугом он увидел, что тот кладет в мешочек. два черных камня.

— Тащи, — велела королева.

Что сделал молодой человек?

Полли, если ты не сможешь отгадать загадку, я обещаю, что скажу тебе ответ, когда мы увидимся.

ГЛАВА 17 Размышления…

Барон Боврик де Вандолен отложил последний экземпляр «Северного вестника» на тумбочку для ночного горшка (неизбежное зло в башне, откуда слишком далеко было бежать до оборудованного недавно ватерклозета) и посмотрел на поднос с завтраком — настоящее пиршество из вареных гусиных яиц и ломтиков ветчины, приготовленной из мяса косматого вепря. По своему вкусу, сочности и аромату это мясо превосходит любое другое. Попробовав ветчину из косматого вепря, вы и смотреть не захотите ни на каких других свиней. Но для Боврика к этому вкусу всегда примешивалась горечь. Он обожал мясо косматого вепря и одновременно ненавидел его, потому что всякий раз, жуя его, думал не только о высотах, которых он достиг, но и том, с каких низов начинал…

«Ну, что было, то прошло», — подумал он с облегчением, подбирая остатки соуса с тарелки куском хлеба. Его взгляд упал на рисунок в раскрытой газете. Да, на рисунке он изображен очень даже неплохо, и леди Мандибл тоже.

Боврик до сих пор не мог поверить в то, как ловко у него все получилось. Он размещался в самой высокой и просторной башне Визипиттс-холла, убранной с пышностью и блеском, — точно так, как он сделал бы это сам.

Роскошь обстановки, казалось, обогащала даже воздух в помещении. Он сидел на большой кровати, вплотную примыкавшей к изогнутой стене, под натянутым на четырех столбиках бархатным пологом с золотым шитьем, который ниспадал на пол мягкими складками и заканчивался бахромой. Его окружали пышные оранжевые подушки, а спиной Боврик опирался на тянувшийся вдоль всей кровати меховой валик с кисточками. Шторы из алого бархата с золотой бахромой были снабжены толстыми золотыми шнурами, скрученными наподобие корабельных канатов. Паркетный пол — там, где он был открыт взору, — после многочасового натирания сверкал почти как зеркало, но большая его часть была покрыта медвежьими шкурами с мягкой шерстью. Порой Боврик кидался на эту меховую подстилку и катался по ней в самозабвенном восторге. Или садился в мягкое кресло, завернувшись в меховую накидку из якостара, и терся о нее лицом.

Разумеется, все это он проделывал, предварительно заперев двери.