Коллекционер жизней. Джорджо Вазари и изобретение искусства

Как замечает историк искусства Стефано Пьергвиди, это изображение является языческим эквивалентом «Непорочного зачатия», которое Вазари написал тремя годами ранее для Биндо Альтовити, и, безусловно, стоит в ряду самых важных аллегорических картин XVI века[261]. И самых безумных. Вставить в картину страуса, да еще и нагруженного табличками, в объятиях у Правосудия было странной идеей. Вазари явно хотел выйти за границы обыденного, показать свое новое invenzione. Неизвестно, любил ли кардинал страусов, но он заказал эту картину для папской канцелярии, чтобы иметь перед глазами вдохновляющий образ папы Павла III как справедливого правителя (он и вправду был лучше других пап). Эта картина висела в галерее Каподимонте в Неаполе, с тех пор как ее туда привезли в 1734 году вместе с большей частью коллекции Фарнезе.

Попав в окружение Фарнезе, Вазари стал ближе к Микеланджело, в это время усердно работавшему над серией заказов для папы Павла III, среди которых был и римский дворец семьи Фарнезе, и собор Святого Петра. Шайка флорентийских художников, которые прибились ко двору Козимо Медичи, возможно, относилась с пренебрежением к своему аретинскому коллеге. Но тут, в Риме, тосканские эмигранты, которые составляли в городе отдельное сообщество, вели себя куда дружелюбнее. Среди них был и Микеланджело (который, как и Вазари, родился за пределами Флоренции). Микеланджело вдохновил Вазари следовать собственному пути в творчестве:

«В это же время, поскольку я всецело был предан Микеланджело Буонарроти и советовался с ним во всех моих делах, он, по своей доброте, еще больше меня полюбил, и советы его, после того как он увидел некоторые мои рисунки, побудили меня к тому, что я снова, но уже гораздо лучше, занялся изучением архитектуры, чего я, быть может, никогда и не сделал бы, если бы этот превосходнейший человек не сказал мне того, что он мне сказал и о чем я по скромности умалчиваю»[262].

Как и многие его современники (например, Челлини), Вазари не был свободен от тщеславия. Но он многого добился, став одним из самых высокооплачиваемых художников своего времени. При этом он большей частью работал на своих условиях, не привязывая себя к какому-нибудь герцогскому двору. И всё же, чтобы поддерживать отношения со всеми своими покровителями, он должен был постоянно перемещаться из города в город. В конце июня 1543 года жара в Риме вынудила его снова поехать во Флоренцию. К тому времени еще не были изобретены термометры, и он не знал, что Флоренция, которая лежит в долине реки, летом намного жарче Рима, который овевает бриз понентино, хотя бы к вечеру приносящий свежий воздух. Так или иначе, к тому времени дворец Оттавиано Медичи стал для него вторым домом (Вазари называет его «casa mia» — «мой дом»). В этом гостеприимном месте он написал еще одну аллегорию для самого Оттавиано, а также несколько панелей для других местных заказчиков.

К 1544 году Джорджо уже вернулся в один из своих вторых домов — во дворец Альтовити в Риме. Там на основе рисунка Микеланджело он написал для гостеприимного хозяина, Биндо, «Венеру». За этим последовали еще заказы, среди которых были работы для кардинала Тиберио Криспи, незаконного сына папы Павла (Пьер Луиджи Фарнезе, отец кардинала Алессандро Фарнезе, тоже родился вне брака, но был признан законным специальным папским декретом). Чтобы осуществить эти проекты, Вазари переехал в собственную студию в квартале художников возле Ватикана, где он жил в юности. «Но я чувствовал себя настолько нездоровым и уставшим от всей этой работы, — писал он, — что вынужден был вернуться во Флоренцию». Период отдыха и восстановления продлился недолго. Вскоре Вазари отправился в Неаполь, самый густонаселенный и шумный город Италии.

Дорога из Рима в Неаполь славилась опасностями. Она шла вдоль малярийных Понтинских болот, а затем по каменистым горным окраинам, кишащим бандитами. Но после нескольких лет службы Медичи и многообещающих заказов в Риме Джорджо Вазари из Ареццо по-прежнему оставался странствующим художником. А Неаполь был одним из самых больших портов в Европе. Город, которым правил испанский вице-король, был прямой дорогой в Испанию, к испанскому богатству.

В Неаполе Вазари предстояло расписать трапезную для монахов-оливетанцев. Оливетанцы были ответвлением бенедиктинского ордена. Они посвящали свои жизни уединению и молитве.