Коллекционер жизней. Джорджо Вазари и изобретение искусства

Прежде всего в названиях комнат были увековечены трое патриархов Медичи: Козимо Старший, Лоренцо Великолепный и папа Лев Х. Именно в эти годы, когда герцог Козимо собрал все свои силы, родились легенды про Лоренцо Великолепного и Флоренцию Медичи. Во времена правления Лоренцо его вовсе не считали таким «великолепным», каким его позже описывала семейная легенда. Он был безжалостным политиком и выдающейся личностью, но посредственным банкиром и редко имел возможность выделять деньги на произведения искусства и архитектуры. Огромные полотна Боттичелли в галере Уффици были заказаны не самим Лоренцо, а его кузеном, республиканцем Лоренцо ди Пьерфранческо. Однако герцог Козимо, будучи одаренным правителем, воином и покровителем культуры (которая шла рука об руку с пропагандой и созданием наследия), решил щедро спроецировать свои таланты на своих предков и превратить историю Флоренции в историю прогрессивного, вдохновенного правления длиной в столетие. Даже угрюмый, быстро скончавшийся Лоренцино был увековечен на расписанных фресками стенах здания, которое строилось для сменяющих друг друга городских лидеров, а превратилось в обиталище абсолютного властителя. Козимо был младшим коллегой королей Франции и Испании и еще как минимум год — Карла V. В 1556 году Карл отрекся от власти и отправился на покой в отдаленный монастырь в Юсте, в испанском районе под названием Эстремадура. Там он и умер в 1558 году.

Однако герцог Козимо не собирался уходить. Он заставил папу наделить его титулом великого герцога. Но в 1555 году Юлий III умер, мало что оставив после себя, разве что виллу Джулия. Его наследником стал тосканский кардинал Марчелло Червини, взявший себе имя Марцелл II. Он подавал большие надежды. К сожалению, блистательный Червини правил только три недели. (Он был слабым и болезненным, а доктора, сделав ему кровопускание, только усугубили его слабость. У него случился удар, и он умер.) В 1555 году под неусыпным оком декана коллегии кардиналов прошел второй конклав, на котором был выбран неаполитанский кардинал, близкий союзник Фарнезе, Джованни Пьетро Карафа.

Конклавы проходили внутри Сикстинской капеллы. С потолков на кардиналов, запертых до тех пор, пока они не выберут нового папу, смотрели пророки и сивиллы Микеланджело. Чтобы процедура не затягивалась, кардиналам с каждым разом подавали всё меньшие и всё менее аппетитные порции еды. Снаружи на улицах Рима люди делали ставки на то, какого кардинала выберут. Ежедневно сообщалось о результатах голосования и даже о размере порций. От этого зависели и ставки.

Как обычно, голоса разделились между испанской и французской фракциями. Но Карафа воспользовался ситуацией и сумел заполучить титул. Он взял имя Павел IV, в честь своего наставника Павла III, который сделал его кардиналом, с чего и начался его путь к влиятельности и богатству. Облеченный наивысшей властью, этот когда-то верный союзник Павла III стал настоящим тираном. Как и все неаполитанские бароны, Карафа ненавидел испанских захватчиков и Карла V, который посадил в Неаполе и в королевстве этих ненавистных вице-королей. Он был одинаково настроен против евреев, протестантов и еретиков. До сих пор его имя связывают с усилением власти Инквизиции в Риме и насильным переселением евреев в гетто.

Для Козимо, женатого на испанке, наступил не лучший момент, чтобы возлагать надежды на Рим. Вместо этого он издал несколько декретов, которые гарантировали религиозную свободу в Тоскане. Таким образом, герцогство быстро превратилось в место, куда бежали евреи от репрессивного режима Папского государства[313]. Многие из беженцев[314] были прекрасно образованными людьми: докторами, юристами, раввинами. Они только способствовали культурному расцвету Флоренции и подчиненных ей территорий.

Тем временем началась работа над Залом пятисот. Он более не был залом для собраний городского совета. Он был залом для аудиенций честолюбивого монарха. Вазари знал, что ему делать. Когда-то он видел большой зал, обшитый деревом, во Дворце дожей в Венеции, видел готические своды Кастель Нуово в Неаполе, видел возвышающиеся своды Древнего Рима и Сикстинской капеллы. Он поднял потолок зала на потрясающие восемь метров (тем самым увеличив высоту стен на одну треть). В каждом конце зала он прорезал по огромному окну. Теперь даже в плохую погоду помещение было залито светом. Фрески в изящных гипсовых рамах рассказывали о победах Флоренции Козимо.