Коллекционер жизней. Джорджо Вазари и изобретение искусства

Пожалуй, в этом есть поэзия. Вазари, первый историк искусства, тоже тянулся к науке. Он был архитектором и занимался изобретательством. К примеру, пытался сконструировать лебедку, которая поднимала бы его к куполу Санта-Мария-дель-Фьоре, чтобы он мог написать свой «Страшный суд», не заставляя свое шестидесятилетнее тело подниматься на сто ступенек несколько раз в день. Как научил нас Вазари, величие Брунеллески объясняется его изобретательностью и способностью нестандартно мыслить, позволившей ему создать новый купол для флорентийского собора — тот самый купол, который Вазари расписывал изнутри.

29. Возвращаясь к джоттовскому «О»

Давайте вспомним историю «О» Джотто. Когда Джотто попросили прислать папе что-нибудь, на основании чего он решит, давать ли Джотто щедрый заказ, тот просто нарисовал красными чернилами круг на листе и отдал посыльному. Но это был идеальный круг, это был акт уверенности, простоты, остроумия и минимализма, который, вероятно, не понял посыльный, но который оценил папа, чье восхищение (и заказ) заслужил таким образом Джотто. Более того, этим потрясающим образчиком минимализма Джотто (а ведь он был художником XIV века) предугадал направление, по которому пошло искусство через семь столетий. Его предугадал и Вазари, рассказав эту историю.

Если сегодня мы зайдем в галерею и увидим на стене лист с совершенным кругом, мы никогда не свяжем этот круг со средневековым художником и уж тем более с автором прославленной «реалистичной» фрески в капелле Скровеньи в Падуе. Разумеется, Джотто не считал свое произведение законченным, готовым к выставке. Промелькнет шесть столетий, прежде чем европейские художники осмелятся выставить нечто настолько простое в качестве произведения искусства.

Движение под названием минимализм возникло в Нью-Йорке в 1950–1960-х годах. Но идея, что чем меньше, тем лучше, давно бытовала в искусстве, начиная с тех самых первых наскальных рисунков в пещерах. Кикладские статуэтки греческих островов датируются 3300–2000 годами до нашей эры. Это одни из самых древних произведений оседлой цивилизации. В каком-то смысле они представляют собой просто вылепленные статуэтки со стилизованной треугольной головой, иногда двумя точками вместо глаз и выступом вместо носа. Горизонтальные линии символизируют руки и лобковый треугольник. Одна из этих статуэток под названием Спедос, хранящаяся в Лувре, представляет собой женскую голову, сведенную к щитообразному овалу с треугольным выступом вместо носа (примерно 2700 год до нашей эры).

Всегда есть соблазн сказать, что художники ранних цивилизаций упрощали формы, потому что не могли создать более сложные. Нет сомнений, что достижения Возрождения в деле создания иллюзии (точка перспективы, ракурс) были грандиозными. Но искусство каждого периода в каждом уголке мира доказывает, что с помощью комбинации линий и форм может воссоздать предмет (человека, быка, птицу) так же мастерски, если не более мастерски, чем старательно воспроизводя всё, что видит глаз. Кикладские статуэтки неплохо смотрелись бы рядом со скульптурами Бранкузи и полотнами Мондриана. Причина в том, что и древние, и современные художники выбрали путь избавления от всего лишнего и сосредоточения на самом основном, что составляет образ живого существа, места или предмета.

Пит Мондриан и Константин Бранкузи — два прославленных художника-абстракциониста XX века — умели рисовать и делать реалистичные скульптуры. Их выбор делать по-другому основан на их философии. К примеру, Мондриан увлекался деревьями. До абстракционизма он рисовал деревья, как их видит глаз: ствол с тщательно проработанной корой, ветки с пучками листьев. Затем он попробовал отступить, очистить изображение, убрать из него лишний натурализм. Так что его следующей картиной, наверное, был просто ствол с ветками. Он всё еще оставался узнаваемым, но кора, листья и природная асимметричность исчезли. Мондриан повторял этот процесс раз за разом, пока у него не получилась серия линий. Одна была стволом, другие ветками, но изображение по-прежнему содержало в себе «древесность». В какой-то момент Мондриан больше не мог убирать линии, если хотел, чтобы дерево оставалось на картине. Тут он остановился. Его самая известная сегодня работа «Буги-вуги на Бродвее» принадлежит к серии с цветными квадратами и линиями. На полотне нет никаких форм, но есть свет, оживление, движение и волнение Бродвея. Бранкузи можно назвать аналогом Мондриана в мире скульптуры. В своей «Птице в пространстве» он отбрасывает любой натурализм и являет перед зрителем саму идею птицы в полете.