Коллежский секретарь. Мучительница и душегубица

– А вот сейчас послушай, что в доносе Ильина написано. «Третья моя женка Аксинья Яковлева, такоже крепостная помещицы Д.Н. Салтыковой, была за такой же проступок (плохое мытье полов) зверски пытана кузнечными щипцами от чего померла. И довожу до сведения матушки государыни, что Аксинья в момент пыток была беременна. От боли она младенчика скинула и приказала помещица того младенца выкинуть на задний двор собакам». Правда ли сие?

– Слыхал я токмо, что барыня велела выдрать девку Аксинью на конюшне. И Ермолайска Ильин говорил после того, что женка евоная от того удавилась. Она была на сносях и от порки той младенчика скинула.

– Записал, Иван Иванович? Сие первое за сей день свидетельство противу Салтыковой. Иди покудова Михей. А мне девку Марфу покличь немедленно. Та, про кого ты мне говорил.

– Позову, барин, – молодой человек поясно поклонился и вышел из кабинета.

***

Далее последовал допрос Марфы Савельевой, крепостной девки, что состояла при Салтыковой уже больше 5 лет.

Марфа была высокой и статной девицей. Ей уже было около 25 лет.

– Ты крепостная девка Марфа Савельева? Так?

– Так, барин, – подтвердила та.

– Ведомо мне, что ты, Марфа, знаешь, как умерла крепостная девка помещицы твоей Дарьи Николаевны Федосья Артамонова?

– Федосьюшка большой чан с кипятком на себя опрокинула. И от того померла, барин, – сразу ответила давка.

– Опрокинула сама? – спросил Соколов.

– По нечаянности, барин.

– Так. А била ли её перед этим помещица ваша госпожа Салтыкова?

– Наказывала лозиной за плохое мытье полов. То было.

– Значит, перед тем как опрокинуть на себя бадью с кипятком, Федосья была избита?

– Избита она была еще с ночи, барин. Муж ейный Ермолай тогда проучил жену как нужно вожжами.

– Муж? – не понял Соколов. – Но ты сказала, что её била барыня!

– Барыня всего-то три раза стеганула её лозой. А синяки на руках были у неё с ночи. Я сама видала.

Иванцов стал снова писать показания. Гусиное перо заскрипело по бумаге.

– А про смерть крестьянки Аксиньи Яковлевой, что сказать можешь?

– Её мужик ейный Ермолай сильно избил, и от того она младенчика скинула. Она в те поры уже на сносях была. И на следующий день она слабая была и полы плохо в горницах намыла. И барыня приказали ей пять плетей дать на конюшне. А после сего Аксинья сама удавилась.

– Вот как? – Соколов повернулся к Иванцову. Тот усердно все записывал. – Стало быть, это от побоев Ермолая Ильина Аксинья младенца скинула? Так?

– Истинно так, барин. А барыня про то не знали и велели её наказать. И потому плетями её отходили как мужика хорошего. Она и сомлела.

– А священника церкви села Троицкое знаешь ли, девка? – спросил Соколов.

– Отца Михаила? Знаю. Отчего не знать батюшку. И жену его знаю и детушек малых.

– Тогда скажи про кого, мог он говорить такое. Девка одна молодая из холопок была пытана жестоко и до смерти барыней замучена. И отпевать её и хоронить отец Михаил отказался. Направили тогда тело сие в Москву для осмотра чинами полицейскими. И на теле той девки были раны многочисленные от побоев прежестоких. И волосья на голове её были вырваны. Что на сие скажешь?

– Про то я не могу ничего сказать, барин. Такого не слыхала.

– Но отец Михаил говорит, что было сие.

– Я про такое не знаю, барин, – снова ответила девка.

Дальнейшие расспросы смысла не имели, и Марфа была Соколовым отпущена.

Соколов подошел к Иванцову и просмотрел его записи.

– Дело поворачивается в такую сторону, что нет вины Салтыковой в убийстве жен Ильина. Я, конечно, опрошу и других девок, что в горничных состояли. Но не думаю, что они иное скажут нам.

– Или ничего не было, или все они барыню выдавать не желают.

– Ильина Ермолая они все описывают как скандалиста и буяна к винному питию прилежного.

***

Дальнейшие расспросы крепостных по делу убийства жен Ермолая Ильина иных сведений не дали. Все подтверждали уже сказанное. Вины помещицы Салтыковой в том не было, и предъявить ей здесь было нечего. Жалоба, с которой все началось, и гроша ломанного не стоила.

Соколов решил провести расспросы по иным фактам.

Вызвал он эконома Салтыковой Савелия Маркова.

– Ты есть Савелий Марков, эконом помещицы Салтыковой? – спросил Соколов.

– Я Савелий Марков. Давно в экономах при барыне состою.

– Стало быть, все списки крепостных людишек через твои руки проходили? Так? И ты грамоте обучен?

– Так точно. Грамоте разумею, барин.

– Тогда и про крестьянку Аксинью Григорьеву и про мужа её Трофима Степанова ты знаешь? Он в лакеях при твоей барыне состоял.

– Знаю и Степана и женку евоную Аксюшу, – согласился эконом.

– А, знаешь ли, что донос в полиции имеется, что ту Аксинью барыня твоя убила? И донос составлен по наущению мужа её Трофима врачом Телегиным?

– Про то знаю.

– И что скажешь? Правда ли сие или навет злобный? Я те напомню, что было сие в год 1757-й от Рождества Христова.