Коллонтай

Двадцать седьмого февраля политбюро, получив копию «заявления 22-х», решило представить Коминтерну «документы десятого съезда партии, свидетельствующие о том, что партийный съезд еще в прошлом году осудил взгляды и фракционную деятельность тех товарищей, часть которых подписала ныне заявление».

Однако в те времена политбюро не оспаривало «права отдельных товарищей обращаться к Коминтерну как к высшей инстанции».

«Заявление 22-х» было опубликовано в «Правде» 7 марта вместе с решением пленума Исполкома Коминтерна, который не признал жалобу двадцати двух правильной и призвал оппозицию к дисциплинированной работе в рядах партии.

Исполком образовал комиссию. Итоги работы комиссии изложил Карл Крейбих, один из создателей компартии Чехословакии и член президиума Исполкома Коминтерна: нанести ущерб сплоченности российской компартии — значит изменить революции.

Коминтерн не шел против руководства российской компартии. Формально все партии равны, но, в реальности, что есть мировое коммунистическое движение без РКП, находящейся у власти в огромной стране и предоставляющей колоссальную помощь братским движениям? «Правда» призвала оппозиционеров «положить конец игре» и подчиниться решениям партии.

Подруга Коллонтай Зоя Леонидовна Шадурская, работавшая в аппарате Коминтерна, тоже поддержала «заявление 22-х». Но в последний момент испугалась. Однако ее фамилия в общем списке осталась. И это стало предметом разбирательства. 8 марта, после разгромной публикации в «Правде», она обратилась в политбюро, заявив, что не ставила своей подписи, и напомнила о своих заслугах перед партией: «Я привлекалась по делу большевиков в семнадцатом году и нас совместно с Радеком, Ганецким, Коллонтай, Зиновьевым и др. клеймили «немецкими шпионами».

Центральная контрольная комиссия занялась подписавшими заявление, обвинила их в попытке расколоть партию. Каждому припомнили все их грехи. Александре Коллонтай поставили в вину, что она в анкетах указывает 1898 год как время вступления в партию большевиков, а на самом деле она долгое время поддерживала меньшевиков…

Спор продолжился на следующем партийном форуме. XI съезд партии собрался 27 марта 1922 года. Для Ленина он станет последним. Вождь выступил на открытии съезда:

— Мы в первый раз собираемся на съезде при таких условиях, когда вражеских войск, поддерживаемых капиталистами и империалистами всего мира, на территории Советской Республики нет… Три с половиной года неслыханно-тяжелой борьбы, но отсутствие вражеских армий на нашей территории — это мы завоевали! Конечно, мы далеко еще не завоевали этим всего и ни в каком случае не завоевали этим того, что мы завоевать должны, — действительного освобождения от нашествий и вмешательств империалистов. Наоборот, их военные действия против нас приняли форму менее военную, но в некоторых отношениях более тяжелую и более опасную для нас…

В редакционную комиссию съезда из трех человек избрали и Александру Коллонтай, она всё равно оставалась известным в партии человеком.

На съезде Коллонтай говорила об уходе из партии передовых рабочих:

— Партия оторвалась от рабочих, не выражает их интересы, из партии уходят «красные кровяные шарики», партия становится вялой, малоактивной, безынициативной, «лимфатической»…

Кандидат в члены ЦК партии, секретарь Петроградского и Северо-Западного бюро ЦК Иван Никитович Смирнов предупреждал Ленина накануне съезда, в марте 1922 года: «Под напором рабочей оппозиции (от тяжкого материального положения эта оппозиция) наша партия действительно может дать трещину».

Видя, что некоторые «упорствуют», съезд вернулся к обсуждению «Рабочей оппозиции». Решено было раз и навсегда покончить с мятежниками. Образовали комиссию, в которую вошли Дзержинский, Сталин, Зиновьев, Киров, Ярославский и другие видные партчиновники. Комиссия заявила, что партия «имеет дело не со случайно составленной группировкой, а с фракционной организацией». И предложила исключить из партии Коллонтай, Шляпникова, Медведева, Кузнецова и Митина…

Судьба их решалась на закрытом заседании съезда.

— Когда собираются близкие товарищи, то и то говорят между собой с опаской, — говорила об атмосфере в партии Коллонтай. — Я нахожу, что страшного не было бы, если бы была большая возможность обмена мнениями… Необходимо оздоровить режим партии. Это главное и основное для того, чтобы исчезла маленькая группировка небольших верхов, которая по существу всё решает…

Шляпников заверил делегатов:

— Не было подпольной организации. Если бы мы хотели, то могли бы организовать, так как все — с подпольным стажем работы.

Голосовали несколько раз. В конце концов ограничились тем, что предупредили Шляпникова, Коллонтай и Медведева: если они продолжат антипартийную фракционную деятельность, то будут исключены из партии. Двоих исключили сразу. Николая Владимировича Кузнецова — как «чуждый пролетариату элемент», и Флора Анисимовича Митина из Донбасса — как «злостного дезорганизатора».