Коллонтай

В надежде избавиться от популярного смутьяна Гавриила Мясникова выслали в Берлин. Уже без него «Рабочая группа», к которой присоединились активисты «Рабочей оппозиции», в июле провела конференцию, на которой избрали секретариат из четырех человек и бюро для работы среди молодежи. После ареста Мясникова группой руководил Николай Владимирович Кузнецов. В деятельности «Рабочей группы РКП» не было ничего антисоветского, лишь тон критики стал более жестким. Но сам факт создания группы был воспринят как выпад против существующей власти.

В Москве рассчитывали, что, оказавшись в эмиграции, Гавриил Иванович успокоится и перестанет заниматься политикой. Но он продолжал активно выступать и критиковать советское партийное руководство. Тогда было решено заставить его замолчать.

Седьмого сентября 1923 года Дзержинский отправил письмо полпреду в Германии Николаю Крестинскому (недавнему секретарю ЦК партии):

«Прошу Вас по возможности лично вызвать Мясникова к себе и объявить ему об отмене высылки и разрешении ему вернуться в пределы СССР. Отмена высылки совершена ввиду того, что пребывание Мясникова в Германии является нежелательным вследствие развитой им антипартийной и антисоветской работы и установления им контакта с левым крылом германской компартии. Необходимость непременного возвращения Мясникова в СССР признана руководящими кругами.

Просьба к Вам: принять все меры к тому, чтобы Мясников выехал немедленно обратно в Совроссию. Из беседы с Вами у Мясникова должно создаться впечатление, будто вопрос о репрессиях против него отпал».

Крестинский не отказался исполнить сомнительное поручение, хотя понимал, что ждет на родине оппозиционера, которого он уговаривал вернуться. Мясников с радостью поехал в Россию. Ему обещали, что ЦК проведет с ним переговоры и он сможет нормально работать. Старый большевик и предположить не мог, что его обманули.

Дзержинский сокрушался:

— Нам по линии ГПУ следить за «Рабочей группой» было очень трудно, потому что их идеи находят свое распространение среди группы коммунистов. Мы узнали от товарища Лутовинова, что за последнее время «Рабочая группа» становится довольно сильной организацией, что она насчитывает до двухсот человек, что она имеет на ряде заводов ячейки более крупные, чем ячейки нашей партии…

В сентябре арестовали 28 его единомышленников. Самого Юрия Лутовинова отправили заместителем торгпреда в Берлин. В мае 1924 года Лутовинов покончил с собой.

Второго октября 1923 года Дзержинский обратился в политбюро, которое должно было заседать на следующий день: «В пункте 19 повестки заседания Политбюро поставлен т. Молотовым вопрос о моем отпуске. Считаю, что давать мне сейчас отпуск вредно для дела и для меня лично по следующим соображениям… По линии партийной: в связи с неликвидированным еще вопросом о «Рабочей группе» уезжать мне тоже не следует, ибо могу понадобиться…»

Арестованный чекистами один из руководителей «Рабочей группы» Николай Кузнецов из следственного изолятора обратился в Исполком Коминтерна: «В чем моя вина и вина всех товарищей по заключению: в том, что мы нравственно сочувствовали друг другу, одинаково близко понимали нищету, страдания, горести, принуждения и несправедливость, переживаемые рабочими массами, пороки, преступления и безнаказанность одних, преследование за всякую малую попытку что-либо сказать — других…»

Закончить и отправить письмо ему не позволили. Уже написанные листки отобрали. Президиум Центральной контрольной комиссии (партийная инквизиция) постановил: «Считать необходимым более решительную борьбу с этой группой; одобрить меры, принятые по отношению к этой группе — арест этой группы… Особенно суровое отношение должно быть к Кузнецову».

Жертвой этого дела вполне могла стать Александра Михайловна Коллонтай. 25 июля 1923 года она приехала в Москву и оставалась в Советской России до 6 сентября. Она много общалась со старыми товарищами. Встречалась и с членами «Рабочей группы РКП», вероятно, не зная, что за оппозиционерами пристально следят чекисты.

Задним числом она записала в дневнике: «Заходил два раза Кузнецов из бывшей «Рабочей оппозиции». Раз приводил двух незнакомых с завода. Один мне очень не понравился. Ставил вопросы какие-то провокационные».

В сентябре 1923 года Николая Кузнецова допросил заместитель начальника секретного отдела ОГПУ Яков Агранов, будущий первый заместитель наркома внутренних дел. Агранов в чекистской среде считался интеллектуалом. Ему благоволил Ленин. Впоследствии Яков Саулович станет доверенным лицом Сталина.

Агранова интересовала и Александра Коллонтай, ее роль в оппозиции. В протоколе допроса записали показания Кузнецова: «Наше совещание с А. Коллонтай состоялось в июле месяце с. г. (в ее последний приезд в Москву). Она одобрила (принципиально) наше организационное оформление и не возражала против выдвинутых нами задач: лозунга восстановления Советов рабочих депутатов на фабриках и заводах и выпрямления линии партии. Она обещала сообщить о своем согласии войти в Центр…»