Коллонтай

Через несколько дней Коллонтай писала Щепкиной-Куперник: «Мы — маленькое плавучее царство, оторванное от мира. Изредка беспроволочный телеграф доносит жуткие вести с театра войны, пахнет страданиями, кровью, сожмется сердце, заноет душа… Но баюканье корабля нагоняет сон на душу, заволакивает мысль дымкой ленивой усталости. Спешишь на палубу, где идет своя, особая курортная жизнь, где, развалившись на креслах, греются на солнышке пассажиры всех национальностей, где оркестр заглушает шум волн мотивами американских танцев, где играют в специальные спортивные игры и распивают кофе, где флирт царит и властвует…»

В первых числах марта она вернулась в Норвегию. Спешила порадовать сына: «Стоит прелестная зимняя погода, снег, солнце. Я уже два раза пробовала ходить на лыжах. Пока валюсь и клянусь: «больше не буду», но снова карабкаюсь на холмик и спускаюсь с визгом…»

В августе 1916 года Коллонтай вновь отправилась за океан. Ее сын, окончив Петроградский технологический институт, был командирован военным министерством в Соединенные Штаты для приемки автомобилей, поставляемых в Россию. Она вновь много выступала и писала.

Ежедневная рабочая газета «Новый мир», издававшаяся русскими эмигрантами, опубликовала ее страстное обращение: «Жены рабочих, объединяйтесь!» «Холодно, тоскливо в квартире рабочего. Пригорюнилась жена его. Колотится, стучит в окна ветер, поет свою назойливую песню о том, что зима близка, что вот-вот наступят холода, а топить нечем. Разве напасешься угля при теперешней дороговизне? Скулят, плачут ребятишки: мама! Есть охота! Мама, обед сготовь!

Мужниной получки к концу недели не хватает. Всё вздорожало: яйца, молоко, овощи, мясо. Как же быть? Как обернуться? Говорят: у женщин волос долог да ум короток, а вот попробовали бы мужья с недельку похозяйничать, на получку обернуться, поняли бы, что не мало надо ума женщине, чтобы на скудный заработок хозяйство вести».

Она обращалась к русским женщинам, оказавшимся в Америке: «Закинула судьба, мачеха-злая, в чужую сторону, к людям чужим, где и обычаи непривычные и язык непонятный, ни тебе подруг, ни родных… Муж? Что толку от мужа?! День-деньской на работе мается, вернется — усталый, голодный. О своем думает, с женой не поделится… Нахлобучил шапку вечером, да и ушел опять. Куда? Жена не спрашивает. Только рукой махнет…»

Коллонтай рисовала картину мира, как она виделась большевикам: «Земля и всё, что на ней родится, всё, что из земли получают, — уголь, руда, драгоценные металлы, — всё это принадлежит кучке богачей, капиталистам. У них в руках и заводы, фабрики, машины. Две шкуры дерут богачи с народа — не доплачивают рабочему настоящую цену за труд его, а когда товар, сработанный рабочим, окончен, пускают на рынок по такой цене, чтобы побольше, да поскорее нажиться. Прежде цену сбавляла конкуренция между капиталистами-торговцами. А теперь, и особенно в Америке, капиталисты стали объединяться, тресты устраивать, чтобы вместе, да ловчее народ, покупателей обирать…

Как с богачами тяжбу вести? Как с ними воевать?

Способ один: объединимся! Рабочих — много, мы — сила. Объединимся, образуем свою рабочую армию и пойдем походом на врагов — на хозяев, капиталистов, отнимем у них земли, фабрики, заводы и всё это сделаем собственностью народа. Тогда не будет больше дороговизны, потому что не будет больше купцов-грабителей; не будет и войны, так как исчезнут главные виновники войн — капиталисты, генералы, короли и цари».

Это программа-максимум. А пока что Коллонтай говорит о том, что следует сделать немедленно: «Мы требуем, чтобы отобраны были припасы у торговцев и скупщиков. Мы требуем, чтобы сами рабочие организации распределяли продукты для продажи, чтобы цены на продукты установлены были без барышей… Мы, жены рабочих, будем помогать нашим мужьям добиваться большего заработка».

Придя к власти, Коллонтай и ее единомышленники взялись реализовывать эту программу. Отменили торговлю и ввели распределение. Последствия для народа оказались тяжкими. Все годы советской власти прошли в вечной нехватке продовольствия. И всё было дороже, чем у американцев, которые не прислушались к этим призывам, а зарплаты много ниже…

Один из американских послов был поражен ценами в советских магазинах: «Гражданам Соединенных Штатов с супермаркетами и дешевыми магазинами на каждом шагу трудно представить себе условия жизни в Москве, где полностью отсутствуют вещи повседневного обихода, которые мы воспринимаем как данность…

Немногие в Соединенных Штатах понимают, как тяжело приходится русскому человеку трудиться, чтобы заработать то немногое, что он получает, и какое давление на него оказывается, чтобы он увеличивал продолжительность и напряженность его труда. Советскому рабочему приходится работать почти пять часов, чтобы заработать на дюжину яиц, американскому рабочему — тридцать восемь минут. Ради пачки сигарет советский рабочий трудится два часа, американский — четыре минуты. На пару мужской обуви американец заработает за полчаса, советский за сто четыре часа…»