Колодец

читалась задумчивая напряжённость. Такой серьёзной он её пожалуй ещё не видел.

Между тем три полыхавших вокруг дуба костра внезапно взвились до небес. Похоже, что кто-то что-то в них подсыпал или подлил. Огонь осветил всю поляну целиком и народ возле дуба с радостными возгласами хором затянул необычно мелодичный гимн-песню.

"Никак секта какая? — предположил Симаков, — И куда нас с женой угораздило? "

Поскольку никто к ним не подходил, то он всё своё внимание переключил на разворачивающееся на поляне действие.

Костры вокруг дуба образовывали правильный равнобедренный треугольник. К одному из них, тому, что был ближе к камню, из темноты вышли три высоких белобородых старца с непокрытыми головами. Симакова несколько

озадачил их наряд. Одеты они были в снежно-белые балахоны до земли, перепоясанные на груди крест на крест простыми кусками верёвки. Лёгкий полуночный ветерок играл длинными, до плеч, седыми прядями старцев и развевал их бороды, которые свешивались до пояса.

Каждый патриарх при ходьбе опирался на высокий крючковатый посох. Подойдя к костру, все трое вонзили их в землю и протянули к огню сморщенные ладони. На их лицах при этом проступило не сказанное блаженство. Так продолжалось несколько минуты, пока из гущи столпившейся позади них и поющей гимн толпы не отделились три девчушки-милашки с длинными русыми косами до пояса, на которых красовались расписные сарафаны.

Девчонки подошли к старцам какой-то плывуще-танцующей походкой, одновременно взялись за посохи, выдернули их из земли и с поклоном протянули патриархам. Те как раз перестали греть ладони и встали к костру боком. Симаков теперь хорошо разглядел эти узловатые, выструганные из ветвей

дуба и до блеска отполированные за долгие годы употребления атрибуты патриаршей власти.

Старики подхватили посохи, синхронно взмахнули ими, а затем осторож- но прикоснулись заострёнными, окованными в бронзу концами, макушек скло- нённых голов девушек. Те тотчас выпрямились и убежали, оглашая поляну весёлым задорным смехом…

…Вокруг дуба затевался хоровод, и три подружки смешались с остальными девушками и молодками, также одетыми в разноцветные сарафаны.

— Мишь, ты никого не узнаёшь среди них? — кивнула Клавдия на народ. Она то- же во все глаза наблюдала за разворачивающимся на поляне представлением.

— Нет! Ни одного знакомого лица! — ответил Симаков шёпотом и обнял жену за плечи. Постепенно в нём проснулся нешуточный интерес ко всему происходящему и он теперь просто глаз не мог оторвать от огня и дуба, вокруг которого женщины стали водить хоровод.

…Был этот хоровод каким-то странным, непривычно молчаливым, без обязательных в таком случае песен и задорного смеха. И вообще над поляной повисла могильная тишина, только и было слышно как трещат дрова в огне, да лопаются уголья от нестерпимого жара. Все собравшиеся в лесу хранили глубокое молчание, никто не издавал ни звука…

"Это какой-то обряд или ритуал…" — подумал Симаков и перевёл взгляд на старцев.

Те стояли опершись на посохи и тоже не сводили с хоровода своих светлых, лучистых глаз. Рядом с ними откуда-то появились два махоньких телёночка, привязанные к вбитому в землю колышку. В другое время он не обратил бы на них и внимания, но сейчас телята привлекли его тем, что имели абсолютно белые, без единого пятнышка шкуры.

Вдруг кто-то сзади легонько коснулся плеча Симакова и негромко произ-нёс:

— Михаил Степанович? Клавдия? А вы то как тут оказались?

Супруги резко обернулись и увидели Лукерью Лыкову, удивлённую неожиданной встречей. В её взгляде сквозило неподдельное любопытство.

— То есть как это "как оказались"? — вспылил Симаков, — По вашему пригла

шению нас поднял среди ночи и привёз сюда ваш посыльный! На вашем ходке,

между прочим!

Лыкова удивилась ещё больше.

— Но я не звала вас и никого не посылала! Да и ходок мой сломался. Вчера, когда я от вас возвращалась… Обод лопнул… Он сейчас возле кузни стоит…

— Во-о-на как! — озаботился Симаков, — Выходит, нас сюда обманом завлекли!

Но с какой целью? И кому это понадобилось?

Клавдия расстроилась чуть не до слёз.

— Я так надеялась, Лукерья, что ты займешься нами сегодня ночью, а теперь, выходит, всё напрасно?

— Почему же напрасно? — попробовала успокоить её целительница, — Кажется, я знаю, кто прикрываясь моим именем, пригласил вас на этот праздник…

— Разве это праздник? — удивилась Клавдия, оглядываясь по сторонам

— Ничего себе, пригласили! Заманили, как в ловушку! — возмутился Симаков,

— Так кто это сделал?

Лыкова кивнула в сторону трёх старцев.

— Думается, что кто-то из них!

— Но с какой целью?

— Видимо, кто-то из патриархов прознал о вашей беде и решил помочь, тем бо- лее, что это в их силах! Моим именем прикрылись, что бы избежать вашего недоверия и досужих расспросов типа: "Что? " да "Как?" Иначе вы и не поехали бы среди ночи незнамо куда, да незнамо зачем. Верно?

— Что верно, то верно! И сам бы не поехал, и жену бы не пустил! — согласился Симаков.

— Вот видите…

— Спасибо, тебе, Лукерья! — поклонилась целительнице Клавдия, — Просветила нас, бестолковых. Только я одного не пойму, нам то что теперь делать?